Преимущество ночного кошмара над дневным – это то что, когда заканчивается сон тогда и проходит кошмар. А ещё обычно человек видит не более одного ужаса за ночь. Жаль, что дневные кошмары могут приходить один за одним и тянуться мучительно долго, как тягучая карамель. Сегодняшнему дню суждено было стать рекордсменом по таким вот неприятным сюрпризам.
Робкий стук в дверь, и она открылась. Тот, кто стоял с другой стороны не стал дожидаться разрешения Анны, чтобы войти. На пороге палаты демонстрируя нервозность, граничащую с неловкостью и стыдом, показались родители больной. Её отец, грузный здоровенный детина, который в возрасте Энн был ещё тем рубаха-парнем сейчас выглядел маленьким и жалким, сжавшемся под гнетом дочкиных проблем. Этот груз оказался непосильным для пышущего здоровьем и самой жизнью мужчины. Его светлые волосы, ещё вчера лишь слегка тронутые сединой, сейчас приобрели оттенок серебра. Мать выглядела и того хуже, маленькая и миниатюрная блондинка была похожа на жалкую копию себя. Исчезла красота тонкости линий, а на её место пришла уродливая худоба. Такая же, как и у самой Анны. У обоих родителей под глазами пролегли тёмные тени.
– Мама? Папа? – девушка попыталась привстать, но ничего не вышло после утренних манипуляций Грачёва она чувствовала себя максимально обессиленной.
«Тряпичная кукла, вот кто я теперь».
– Как ты себя чувствуешь дочка? – спросил отец, подталкивая к кровати Анны маму и усаживая её на один единственный стул имевшийся в палате.
– Эдуард Виленович говорит, что иду на поправку, – обнадёжила их она, заведомо скрыв от родителей истинное положение дел.
Она не может сотворить для них чудо и выздороветь, но может уберечь от лишних переживаний. Пусть и всего лишь на время. На короткое время. Сейчас им обоим жизненно необходима эта передышка, чтобы найти в себе силы жить дальше, и она даст им её.
– Это замечательная новость, – выдавив из себя улыбку произнёс отец, смотря при этом
ни на дочку, а на корзину с цветами, что стояла на тумбочке.
Эта привычка появилась у него вместе с её болезнью и была словно ещё одним её симптомом. Отец Анны, Виктор Иванович в те редкие посещения их с женой, Ольгой Анатольевной дочери, постоянно разговаривая с ней смотрел на что угодно, но только не на своего потомка. Чаще всего обращаясь к ней, он смотрел на неодушевлённый предмет, не живой и не такой уродливый, как его дочь. Вот и сейчас отец улыбался цветам. Они конечно были живыми и находились в состоянии схожем с Энн – жизнь медленно покидала их, но внешний вид им удалось сохранить более презентабельный нежели девушке. И всё же это было лучше того, как справлялась её мать, та вовсе не отнимала платка от глаз, не переставая плакать. Губы её при этом не прекращая тряслись.