Есений неодобрительно поцокал языком на грозное животное и сразу подскочил к Эрнесту, чтобы убедиться, в каком он состоянии. Некогда оставленный за оградой мужчина, конечно, был мало доволен тем фактом, что его коллега чуть было не отправил его на верную смерть. Так что понимания и доброго слова ждать от него не приходилось. Эрнест только сердито молчал и думал про себя, какой же полоумный ему достался напарник.
– Ну что ж, за мной, – подала голос Слава и направилась вверх по лестнице.
Есений и Эрнест последовали за ней через организованный коридор из людей. Пахучие и чумазые жители дома в паршивых одеждах рассматривали их с нескрываемым любопытством. Их заинтересованность была одержимая и в общем-то жуткая. Они навязчиво следили за каждым движением новоприбывших, шушукались между собой и довольно потирали ладони. Пока наивный Есений радовался пристальному вниманию людей, Эрнест ощущал себя цирковым животным и уже ненавидел всех, кто участвовал в этом мероприятии.
Когда они поднялись во двор, им открылся вид на весь припрятанный за воротами и стенами ужас. Изобилие мусора и мерзостных запахов, привлекающих крыс да тараканов, лишило уборщиков дара речи и приблизило к намерению уволиться. Заплесневелый дом держался на соплях и требовал срочного сноса. Вместо обычной детской площадки здесь восходила гора из помоев и отходов. Местная детвора скатывалась с нее на самодельных ватрушках и радовалась жизни.
– Какой запашок! Здесь бы проветрить! – воскликнул Есений, до которого только дошел весь спектр убийственного зловония.
– Мы на улице, – огрызнулся Эрнест.
Они оба морщили носы, задерживали дыхание и подавляли рвотные рефлексы. Слава непонятливо на них поглядывала, но ничего не говорила.
К ним подошел бородатый мужчина со смятым листком в руке. Эрнест усмехнулся, радуясь своей правоте: все-таки читал. Он его узнал.
– Вы представитель ЖКХ? Осип Маркович сказал…– Есений поперхнулся воздухом и закашлялся.
– Оборудование несите. И мы начнем, ради всего святого, – продолжил уже Эрнест, задыхаясь.
Бородатый мужчина кивнул, подозвал к себе Славу и отлучился, оставив уборщиков на всеобщее обозрение. Все продолжали их разглядывать, изучать. Есений приветствовал каждого, кто проходил мимо, а Эрнест с отвращением наблюдал за детьми на грязевой горке.