– Иди к «Мудрому», – сказал он, после недолгого вступления. – Там есть одно место в верхних кельях. Навели там хоть какой-то элементарный порядок. Стали менять белье. Наконец-то, вычистили этот бомжатник! – Подытожил свои успехи в деле налаживания надлежащего порядка, строгий послушник.
Какое же было у меня удивление, когда, поднявшись наверх, я узнал в "Мудром" – Толика, – того самого парня, который любой ценой хотел стать монахом. Будучи только трудником, как все живущие в этих кельях, – он завел себе такую же бороду, какую носили только настоящие монахи. Волосы на макушке тоже были собраны тоже в тугой пучок. Новое имя себе, я думаю, он тоже выбрал себе не случайно. Он подражал в этом тем многочисленным монахам, которые лежали в гробах в Дальних и Ближних пещерах. Там, возле каждого есть табличка, на которой написано: «Преподобный Григорий- чудотворец» или «Преподобный Иеремий – прозорливый».
Жил он уже в отгороженном «своем» уголке передней кельи на втором этаже пристройки к 57 корпусу. Первым этажом эта пристройка вся вросла в землю. Толя уже позволял себе считать, что всякую выполненную здесь роботу, которую выполняли трудники, он делает сам. Он носил старый застиранный подрясник, и внешне уже был, как две капли воды, похож на настоящего монаха.
Он, тут же, прикинулся, что у него амнезия. Он тоже, как и влиятельный послушник, перестал узнавать меня.
Я просил его поселить меня тоже в передней, более просторной кельи.
Но Толя вдруг заартачился.
– Здесь я командую, – сказал Толик. – Я поселю тебе туда, куда посчитаю нужно! Место в моей келье еще нужно заслужить, – объяснял он.
У него уже, как оказалось, как и у тех святых апостолов, появились свои ученики и последователи, которых он приближал к себе, селя их в передней келье. А еще больше он держал места для тех послушников, которых в виде наказания временно переводили в трудники. Толик готовился стать послушником, и заводил себе, таким образом, знакомства в этой среде.
Из его друзей особенно выделялся плотно сбитый лысеющий парень Сережа. Я видел их только вдвоем. Толик растолковывал ему догмы святого писания. После работы они дружно отправлялись к послушнику Евгению учить каноны. Толик еще отчаяннее спорил с послушником. Поводом, как правило, служило толкования тех или иных догм святого писания. После этого подолгу они не могли успокоиться. С их кельи то и дело доносилось: «Я так сказал, а он это не так понял! Он, вообще, ничего не понимает».