И еще я молюсь, чтобы Арч оказался метким стрелком. Если я выйду и найду этого чудилу с пулей в черепе, я не стану оплакивать его смерть.
Следующие несколько минут я вообще ничего не слышу. Это трудно, когда сердце стучит в ушах, но выстрел ни с чем не перепутаешь.
Черт, я не выдерживаю этого напряжения. Не в силах больше ждать, бросаюсь к окошку рядом с дверью и выглядываю наружу.
Машина Арча все еще стоит на моей подъездной дорожке, но больше я не вижу ничего. Ни тел. Ничего.
Помянув своего самого нелюбимого персонажа в данный момент, я медленно открываю дверь, прислушиваясь, не слышно ли борьбы или еще каких-нибудь тревожных звуков.
Меня встречает лишь стрекот сверчков, я открываю дверь шире и выхожу.
Хруст чего-то под ногой обращает мое тело в камень.
Я закрываю глаза, на языке вертится очередная молитва. Если я наступила на какую-то часть тела… о боже, я сойду с ума.
Сделав несколько кратких вдохов, я убираю ногу и смотрю вниз.
Роза, лепестки которой осыпались с моей подошвы.
– Ох, черт, – бормочу я, наклоняясь, чтобы поднять цветок.
Шипы обрезаны, не давая ей меня уколоть, но это неважно – конкретно эта роза причиняет мне боль.
С ее лепестков на мой ботинок капает свежая кровь. Арч пропал, и все, что от него осталось, – это окровавленная роза.
Вытащив телефон из заднего кармана, я нажимаю на разблокировку, чтобы позвонить в полицию, мои руки дрожат. Экран загорается, и в этот момент я вижу еще одно сообщение – то, которое пришло еще в клубе и которое я упорно проигнорировала.
«Не вини себя, детка. Я не угрожаю понапрасну, так что сочти это за урок».
Мир передо мной озаряют красные и синие огни, и от их мигания мне становится плохо. В моем желудке поселяется ужас, пока полицейские с собаками обыскивают окрестности.
Офицер конфисковал розу, однако мои руки запятнаны кровью – в прямом и переносном смыслах. Я тру пальцы друг о друга, наблюдая, как засохшая кровь отслаивается от моей кожи.
На глаза наворачиваются слезы, но я быстро стираю их.
Я убила человека.
Я привела его сюда, зная, что здесь скрывается кто-то очень опасный, и все равно сделала это.
А теперь его нет в живых.
– Аделин? Мне нужно задать тебе несколько вопросов, – говорит шериф Уолтерс, подходя к ступенькам крыльца, на которых я в данный момент сижу.
Я знаю его с детства. Он ходил в школу вместе с моей мамой, и они были хорошими друзьями. Время от времени она приглашала его на ужин. Он всегда был добрым. Тихий и немногословный, всегда выглядящий более заинтересованным в том, чтобы выслушать собеседника, нежели высказаться самому.