– Ну, зачем ты так… Действительно, у меня была одна студентка… но ведь это была минутная слабость, и вообще…
– Так минуты складывались в часы, часы-в дни, а дни – в годы … ты неисправим, Алика, со своими учениками и верой в свою великую преподавательскую миссию…
– Не начинай снова, Киро! Я уже множество раз тебе говорил, что быть преподавателем – это мое призвание, это моя миссия. И это единственное, что я могу оставить в память о себе следующим поколениям. Понимаешь? Даже через сто лет в нашем университете будут вспоминать с благоговением профессора Олега Чудновского, открывшего дорогу познанию сотням и сотням молодых ученых…
– Ну и что с того?
– Вот! Видишь! Ты никогда не понимала и уже не поймешь, что такое призвание, что такое славное имя в веках…
– Чего ж это не понимаю. Все я понимаю. Кроме одного-а какая из того будет через сто лет радость Алику, которого, извини за мою прямоту, уже давно съели в могиле черви? А?
– Но ведь даже лежа на смертном одре, я буду знать, что жизнь моя прошла не зря…
– А без смертного одра? Ты сегодня и сейчас не можешь сказать, что жизнь твоя прошла не зря?
– Кира! Еще рано подводить итоги! Жизнь еще продолжается, и продлится довольно долго…
– А если нет? А если завтра произойдет что – то ужасное-и все… конец. Ты успеешь сегодня сделать все, чтобы завтра уйти из этого мира довольным?
– Ну, что – то же я успел… я уже профессор…
– “Профессор”…– передразнила его Кира,– сегодня, например, выходной, и никого не интересует твое профессорство. Тем не менее, ты мог бы сходить со своими сыновьями в цирк, на елку или в театр… безразлично куда. Но они бы тоже запомнили это. Возможно-на всю жизнь … а потом, когда-то, переполели бы своим внукам…
– Ты идеалистка… – Алик обреченно махнул рукой.
– Нет, я коммерсант и прагматик. А идеалист у нас-ты, Алик. Ты небось забыл.
Алик почесал затылок и поднял брови, а Кира продолжала:
– И, как прагматик, я считаю, что улучшая свои отношения с детьми, заботясь об их самочувствии и так далее, мы улучшаем свой генофонд ты, надеюсь осознаешь, что в каждом из нас одновременно бултыхаются все гены наших пра-пра-пра-пра? То есть, де-факто, они продолжают жить вместе с нами.
– Ну, это научный факт…
– Итак, бо. Но мы отвлеклись. Так вот. На меня работает более тысячи человек. Я плачу им зарплату. Благодаря этому они могут обеспечить свои семьи необходимым. Но обо мне конечно же никто не вспомнит через сто лет. Но вспомнят и сегодня и завтра, когда надо будут деньги, чтобы купить хлеб. Разве у меня не благородная миссия, Алик?