Похоть перекрывает доступ кислороду, даже когда он отпускает меня и делает шаг назад. Моя рука поднимается к месту укуса и потирает его, Кэл лишь усмехается сам себе и поправляет воротник рубашки.
Стыд обжигает мои щеки одновременно и оттого, что я не более чем пластилин для этого парня, и оттого, что он, кажется, тоже знает об этом.
Как бы я ни была уверена в своей возможности к сопротивлению, вся эта уверенность испаряется, стоит ему коснуться меня, отчего в моем желудке возникает странное ощущение, как плохое предзнаменование, предупреждающее о том, что может случиться.
Откашлявшись, он идет к двери, рука, которая только что сжимала мое горло, берется за ручку.
– Ужин в восемь. Я попрошу Марселин принести тебе новый телефон, а пока можешь исследовать дом. – Кэл замирает на долю секунды, и мне становится интересно, о чем он думает.
Хочет ли он меня так же сильно, как я его, или же это все для него просто игра? Средство, ведущее к цели, какой я была для Матео.
Знаю, он сказал, что его шантажировали и он был вынужден жениться, так же как и я, но я не могу избавиться от ощущения, что здесь что-то не так.
Мой взгляд скользит к огромным окнам в противоположном конце комнаты, оценивая вероятность побега. Я задумываюсь, высоко ли отсюда до земли, если я смогу сбежать от этого брака, пока он меня не уничтожил.
Голос мамы эхом отдается в ушах, приказывая бежать, пока есть возможность. Как она запихивала вещи в мои чемоданы, пыталась столкнуть меня с балкона, когда узнала, за кого я вышла замуж вместо Матео.
Я знала, что времени мало, но это не помешало ей попытаться. Не помешало посеять идею побега в моей голове.
– Если сбежишь, – говорит Кэл, словно прочитав мои мысли, холодная нотка в его голосе сильно отличается от голоса парня, который только что прикасался ко мне, – я тебя найду. И ты об этом пожалеешь.
Он закрывает за собой дверь, а я опускаюсь на туалетный столик и пытаюсь прийти в себя в этом новом незнакомом месте.