Только вот совсем не призрачная Ксюша расстегивает молнию рюкзака, роется в нем недолго и протягивает мне сложенный вчетверо листок.
– Вот ее письмо.
– Ее письмо? Ты шутишь?
Опять выдаю нечто банальное.
В данный момент я ощущаю себя либо героем третьесортной мелодрамы, либо участником розыгрыша. Я жду, что из-за угла выскочит съемочная группа вместе с режиссером и заорет «Вас снимает скрытая камера» или «Следующий дубль. Мотор!». Но время идет, и никаких действующих лиц к нашей выразительной скульптуре не прибавляется.
Так что, вопреки желанию откреститься от родства с застывшей в полуметре от меня девчонки, мне приходится забрать из ее подрагивающих пальцев бумагу и развернуть послание.
А дальше высоковольтный разряд ударяет прямо в грудину. Я гулко сглатываю, делаю глубокий вдох, как пловец перед прыжком в воду, и пристально всматриваюсь в расплывающиеся строки.
«Дань…
Тебя, наверное, это сильно удивит, но Ксюша – твоя дочь.
Я не сказала тебе о том, что беременна, когда мы разводились, потому что не хотела ломать твою карьеру и портить себе жизнь.
Прости».
Несмотря на то что с нашей последней встречи с Эвой прошла целая вечность, я прекрасно помню ее почерк и не сомневаюсь в том, что письмо написано ее рукой.
Но разум упрямится и напрочь отказывается признавать очевидное.
– И ты хочешь, чтобы я поверил этой писульке? Ее мог наваять кто угодно.
Положа руку на сердце, я не знаю, зачем отпираюсь. Просто действую на инстинктах, которые оберегают организм. Слишком много шокирующей информации – мозг буквально дымится.
– Ах да. Вот еще свидетельство о рождении, – Ксюша, не жалея моих чувств, с ловкостью фокусника извлекает на свет зеленый прямоугольник и вручает его мне, забивая еще один гвоздь в крышку гроба моего почившего самообладания. – Там твое имя.
– Свидетельство? Хах. Мое имя? Мое имя. Багров Данил Дмитриевич.
Я повторяю за ней, как китайский болванчик. Продолжаю безбожно тупить, убеждаюсь в подлинности документа и разве что не пробую его на зуб. Кровь сначала отливает от щек, потом приливает к ним и бурлит в жилах слишком яростно.
Я же долго пялюсь в спину отвернувшейся от меня Ксюши и обращаюсь больше к себе, чем к ней.
– Ну и что мне с тобой делать?
– Приютить на пару дней. Пока мама не вернется в город – с готовностью бросает через плечо этот слишком взрослый для своих лет ребенок и, кажется, шмыгает носом.