Какое-то мгновение абсолютного счастья создалось между ними в тот день. Так прошло несколько часов, Мистер Б. настоял, что все-таки так долго морить голодом он больше не может девушку и предложил пересесть в место с более вкусной кухней, и хотя ей все еще не хотелось есть, она покорно согласилась.
Брат на беспокойство Ретти ответил, что с большим удовольствием займется и дальше своими делами далее, а после сам доберется до гостиницы, чтобы не беспокоилась и лучше бы погуляла подольше, ну, чего же еще она хотела от 18-летнего парня. Договорившись о безопасности, Ретти снова вернулась к своему обворожительному знакомому. Они, будто совсем юные озорники перебежали в соседний ресторан, Бикстер заказал какое-то невероятное количество еды, напитков, к тому моменту оба уже все ж таки не на шутку проголодались, будто провели горячую ночь любви и усталые, но разгоряченные отправились к холодильнику, так и эти безумно влюбленных, но еще не осознававших этого, обрадовались принесенным тарелкам, и соревнуясь, кто быстрее и больше, кинулись потреблять все со стола. Однако, коварная Ретти, даже в такие моменты подмечала, как ест собеседник, скорее это были не ее девчачьи тестики, или наблюдения, она обладала одной, для многих неприятной, особенностью: ей в прямом смысле слова делалось нехорошо, если за столом не умели пользоваться приборами, чавкали, скрипели вилками и ложками, шаркали о тарелки, колотили ложками о чашки и т.д. Нет, она родилась в обычной семье, средней интеллигенции, как любила говорить ее бабушка, учитель литературы, но в 2 года маленькая Берн уже легко управлялась с кувертом. Ее мама с пеленок учила, что все светские манеры должны быть встроены в ДНК девушки, чтобы находясь на приемах или за обычным домашним ужином, та думала не о том, как держать спину и каким ножом брать масло, а уделяла внимание собственной речи и собеседникам.
Ретти все больше расплывалась от счастья, когда отметила, что ее собеседник не только не раздражает ее своей манерой вести себя за столом, но, что невообразимо, заводит ее тем, как непринужденно и красиво он ест. Увы, бывая в самых высоких обществах, она зачастую к ужасу отмечала, как высокоранговые его представители превращались в настоящих свиней во время приема пищи.
Мистер Б. в свою очередь уже несколько раз опрокинул: «ну, как же ты сексуально ешь». Эти два сумасшедших видимо сошлись еще на каком-то обратном мукбанге* (мукбанг – получение удовольствия, когда кто-то ест, при этом, чавкание, шуршание и тд его фишка; у наших героев мукбанг наоборот- они любят, когда едят красиво, эстетично и сексуально).