Тем временем, пока Зилу приходила в себя, Гар всё также стоял на пороге, и смотрел на сестру полным спокойствия и радости взглядом. А затем, на его печальном, уставшем и потрепанном лице отразилась столь привычная и добрая улыбка, которую Зилу всегда так любила в брате.
– Не смотря ни на что, он всё тот же прежний Гар! – Отражаясь эхом по всем закоулкам сознания девочки, пронеслось в её голове. Она сойкой выпорхнула из-за стола, и в туже секунду подскочив к брату, обняла его и зарыдала не в силах удержать эмоций, охвативших всю её хрупкую, девичью душу.
Гар было хотел тоже обнять сестру, он уже аккуратно отпустил свою походную трость, чтобы она бесшумно облокотилась на дверь, но неожиданно завис, боясь дотронуться до сестры, а затем скромно произнёс, – Зилу, милая, я же весь грязный, в пыли, а ты в таком красивом платье, меня чумазого обнимаешь. Измажешься ведь. – Говорил он тихо, с любовью, боясь ненароком обидеть, иль спугнуть своего единственного близкого человека.
– Дурашка! Как всегда у тебя одни глупости в голове, – чуть всхлипнув, ответила кошечка, после чего, немного отстранившись, посмотрела в его светло-голубые глаза и, пытаясь улыбнуться, произнесла, – слаба богам, ты вернулся!
***
Весь оставшийся день прошёл в разговорах. Поначалу Зилу пыталась выпытать у брата подробности его службы. Но он не особо хотел углубляться в них. Умело отвечая на вопросы девочки, он всё время переворачивал разговор так, чтобы Зилу больше рассказывала о себе, чем он о своей службе. Всё же эта тема была довольно болезненная для него, ведь война оставила глубокие шрамы не только на его теле, но и сердце. И он совершенно не желал тревожить эти дурные мысли, которые его до сих пор одолевали ночами.
Разговаривая с братом, Зилу даже и не заметила, как выложила ему всё, чем занималась эти три неполных года. Она рассказала даже о том, что хотела скрыть от него. Например, свои походы в Лисий лес. Услышав про которые Гар бы наверняка побелел от ужаса, если бы не его чёрная шерсть, покрывавшая всё его тело.
Но слушая, как сестра весело и непринуждённо щебечет о своих походах в это лес, где только на его памяти пропало с десяток человек, а также вспоминая собственные вылазки в тыл врага, парень невольно понял, что уже поздно ругать сестру. Нужно лишь принять её такой, какой она стала, ведь он уже и сам далеко не тот, кем был, когда уходил.