Где-то к середине ночи, когда луна высоко поднялась над верхушками деревьев, в голову забрела одинокая мысль. Недомыка, занятый бегом и страхом быть отоваренным молотом, поначалу её не заметил. Но мысль оказалась упрямой и пробивалась в сознание до тех пор, пока на неё не обратили внимания.
– А почему бы не отдохнуть? – предложила она.
Нога оставила в почве глубокий след, а колючки кустарника, в который Недомыка влетел по причине незнания принципов инерции, длинные царапины и небольшие дыры на одёже. Выбравшись из негостеприимного места, Ждан прислушался. Вроде никто не гонится. Да, точно, никто. Только слышен звон от ударов металла о металл и визгливые крики. Что конкретно кричат, не разобрать: даже в ночной тиши леса звуки разносятся недалеко.
Любознательность заставила Ждана пойти на шум. Деревья двинулись навстречу, слова вскоре приобрели чёткость, понятную форму и грубый оттенок.
– Отдай копье, Ёрш! – орал кто-то хриплым голосом.
– Ёжика тебе в глотку, а не копье! – раздалось визгливо.
Дальше снова послышался звон металла. Если кто не в курсе, то слово «копье» означало в стародавние времена не только оружие колющего типа, но и деньги, как «рыжьё» на нынешнем жаргоне означает золото.
Перед Недомыкой разыгралась следующая картина: вокруг широченного дуба на небольшой поляне стоят пять молодцев разной степени оборванности и крепости, а к стволу прижался эдакий рыжеволосый сморчок подросткового возраста, четырнадцатилетней наружности. Сам щуплый, тощий, одежонка паршивенькая, сапоги поношенные, глаза злые, а на конопатой роже с задранным носом высокомерие, как у стада верблюдов. Губы – тонкие, сжаты в узкую полоску, в правой руке – длинный, слегка загнутый нож. Им-то он и пытается отбиться от нападающих. Если бы не дуб за спиной и природная резвость, его давно бы прирезали. Но нападающие, очевидно, тоже не в первый раз беспределят. Двое стали заходить с боков. Жить парнишке осталось не больше минуты.
– Чё это вы тут делаете? – задал сакраментальный вопрос Недомыка.
Шесть лиц обратилось в его сторону: пять – с удивлением, одно – с надеждой.
– Вали отсюда! – рявкнуло пять глоток.
Ждан впал в задумчивость. Его внимание привлёк правый сапог: на носке видна небольшая дырка, что требует вмешательства. Вот он и решал, вмешиваться или нет. Пятёрка восприняла это по-своему. Двое остались у жертвы, а трое с нехорошим выражением на лицах направились к Недомыке. Тот заметил угрозу вовремя – когда острия ножей упёрлись в шею и грудь. Лунный свет заиграл на клинках, что сыграло роковую роль в жизни злодеев. Недомыка с детства был падок на всё блестючее, блестящее и отбрасывающее отблески.