– И на кого, – добавил Тихоня.
– И что делать?
– Работать, – Тихоня поглядел на Туржина снисходительно. – Мешать прямо не посмеют, но по-тихому гадить будут.
Бекшеев подумал и согласился.
– Скорее всего попытаются убедить, что никакого серийного убийцы здесь нет.
– А головы?
– А головы… мало ли. Может, местные браконьеры шалят. Или там контрабандисты тропы делят. Граница-то близко. Да и леса тут старые, в них много кто скрываться может…
Пусть времени со времен войны прошло изрядно, но совсем уж сбрасывать со счетов данную версию не стоило.
– А если они правы? Если это и вправду… ну… местные?
– Что местные – факт, – Бекшеев уже думал. – Чужой не сумел бы спрятать тела так, чтобы их не нашли. Да и в подобных городках почти все чужие на виду. А вот браконьерам с жандармерией ссориться не с руки. Как и тем, кто тайными тропами ходит. И потому первого паренька они могли бы убить. Случайно там. Намеренно. Но вот следователей… убийство следователя – это всегда шум. Вызов. И местные, пусть нас и не любят, но землю будут рыть на совесть. А как местные, они наверняка знают, кто там с тихими делами связан. Их первым делом и тряхнут… нет, причина тут в ином.
Туржин с кряхтением оперся на лавку и проворчал.
– Умеете вы… психов найти.
– Это не я, – сказал Бекшеев и получилось, что он словно оправдывается. – Это скорее наоборот, они меня находят.
Правда же.
Машину тряхнуло, а после грузовичок и вовсе опасно накренился.
– Да чтоб тебя…
Он рухнул на все четыре колеса с грохотом и скрипом. И упрямо двинул дальше.
– Он нас точно угробит раньше вашего ненормального… – Туржин вцепился в лавку обеими руками. – Если мы доедем живыми, я…
Грузовичок повело влево и зубы Туржина громко клацнули, а потому сказать, что именно он собирался сделать, не получилось.
Ну и пускай.
Доедут.
Куда они денутся.
Городок был невелик – три тысячи жителей, церквушка, торговая площадь да дома в два этажа. Те, что поближе к площади. Они и сложены были из желтого кирпича, крытые нарядною новой черепицей. Те, что дальше – деревянные, одни поновее, другие и вовсе поставлены были во времена незапамятные, а потому вросли в землю по самые окна. Да и окна те, махонькие, кошке не протиснуться, заставленные мутным толстым стеклом, прикрывались еще и ставнями, словно избы опасались впустить слишком много солнечного света. Дымили трубы. Пахло навозом и сеном, и скотиной, которую держали во дворах. На дороге копошились куры, а ближайшую лужу, весьма солидных размеров, оккупировала стая гусей.