Впрочем, все виды Красной планеты, как с камер марсоходов, так и БПЛА были довольно однообразные – бескрайние бурые, красно-бурые, серо-коричневые пустыни и песчаные барханы, усыпанные камнями и обломками камней разной величины.
В тот самый момент, когда Виктор Бородин заглянул в конференц-зал, голос Михаила Лазарева сообщал:
– Ну вот, ребята, сейчас мы поднимемся на вершину этого холма, и оттуда обозреем очередные марсианские просторы!
Голос Евгения Колыванова подхватил:
– И наконец-то встретим настоящих марсиан. Установим контакт, поделимся с ними достижениями Земли, и с этого момента дружно, в союзе двух цивилизаций, отправимся к новым рубежам межпланетного прогресса!
– Женя, ты большой романтик! – засмеялся Михаил Лазарев. – Мечтать, конечно, не вредно!..
– Мечты вообще умирают последними! – серьёзно ответил ему Евгений Колыванов.
К сожалению, реалист Лазарев был гораздо ближе к истине, чем романтик Колыванов. Ни Уэллсовских спрутов на треножниках, ни смуглых и желтоглазых гуманоидов, придуманных Рэем Брэдбери, ни, хотя бы, злодея Тускуба и красавицы Аэлиты обнаружить на Марсе пока не удалось. Про Джона Картера речь не шла вообще.
Марсианские каналы, увы, остались тоже только в плохо обработанных линзах и зеркалах телескопов Джованни Скиапарелли и Персиваля Лоуэлла.
– Я думаю, они всё-таки должны прятаться в подземельях. – заявил Колыванов.
– Кто, марсиане? – спросил Лазарев.
– Конечно. Это самый логичный вариант! – убеждённо сказал Колыванов. – Надо только найти туда вход!
Картинки на экране пошли рябью и пропали.
– Следующая подборка видео от наших марсопроходцев – в эфире через полчаса! – объявил торжественный женский голос.
Люди в зале заговорили, зашумели, стали подниматься с кресел.
Виктор Бородин вышел в коридор и направился в лабораторию номер семь.