– Можно сказать то, что тебе не понравится?
– Говори.
– Меня беспокоит этот парень, который так похож на него. Кто-то показал ему то, что ему видеть не стоило. А ещё специально напугал его, притворившись им.
– Он был напуган, потому что решил, что это был он сам? И вся эта кровь вокруг… Какой человек бы не напугался?
– Ты знал? – Она смотрит на него в недоумении, и Джун тяжело вздыхает.
Он ненавидит, когда ей больно и тревожно. Но похоже ему самому придётся посеять тревогу в ней снова.
– Ты же сказала, что стёрла ему память, так? Но сегодня к нам забрёл необычный гость…
Это место однозначно не было обычным баром. Вокруг совершенно ничего не изменилось. С одной стороны, худощавый седой мужчина в дорогом костюме пил дорогой виски, задумавшись о чём-то своём. Его отстранённый взгляд откровенно пугал Хёна, а от расслабленной, но скованной фигуры веяло холодом. Этот мужчина не замечал ничего вокруг себя, в том числе и крики и смех детей, сидевших в другой стороне. Хён успел разглядеть и их. Десять детей и один учитель. Хотя, пожалуй, они были уже подростками. Учитель отчаянно пытался что-то сказать детям, но они не слушали его, шумя, болтая друг с другом и кидаясь едой друг в друга. Но учитель начинал всё заново, хоть и не оставалось надежды, что он будет услышан. Но кое-что казалось Хёну странным. Словно он смотрел телевизор, где прокручивали одну и ту же сцену, отматывая каждый раз в начало. Она заканчивалась и начиналась снова. Бутылка у мужчины не опустошалась. Учитель не срывался на крик и не уставал. Дети так и не замечали его, повторяя одни и те же действия. Но теперь ещё рядом с Хёном сидела девушка с длинными чёрными волосами. Она ела одно и то же блюдо, но его не становилось меньше на тарелке, а девушка, словно не замечая этого, продолжала есть и смотрела лишь в одну точку, не чувствуя на себе взгляда Хёна. И тогда ему стало жутко. Чудаковатый мюзикл с претензией на фильм ужасов. Лёд почти растаял в его кофе, к которому он и не притронулся, опасаясь веществ, которые снова могли оказаться там.