– Здравствуйте, братцы! – произнес Андрей, подходя ближе.
– Здравствуй и ты! – отозвались в один голос сидевшие.
– Хлеб да соль, братцы! Христос воскрес! – присовокупил Андрей, нагибаясь к первому, седому как лунь, старику с белыми как снег усами.
Старик медленно приподнялся со своего места, сотворил крестное знамение, произнес: «Воистину воскрес!» – провел ладонью по усам и поцеловался с Андреем. Таким образом Андрей обошел весь кружок и, перецеловавшись с каждым, вернулся снова к старику, который сидел уже перед огнем.
– А я, братцы, вот зачем, – начал он, оглядывая присутствующих, которые по-прежнему стали недвижны, – я вот зачем: не ссудите ли вы меня огоньком?
– Изволь! – отрывисто сказал старик.
Вслед за тем он засучил по локоть прорванные рукава рубахи, запустил жилистые, обнаженные руки в самую середину костра, который яростно трещал, метая золотые искры в темно-синее небо, и, набрав полные пригоршни пылающего угля, подал их Андрею, промолвив:
– Держи полу!
«Что ж, – подумал Андрей, – коли Христов человек своими руками, творившими крестное знамение, жар загребает и не обжигается, бояться, знать, нечего; и моя грешная пола не прожжется!»
Он подставил полу под руки старика; старик высыпал в нее пылающий уголь и снова повернулся к костру.
– Спасибо вам, братцы, за добро ваше, – сказал Андрей, кланяясь.
– С Богом, – отвечал старик.
– С Богом, – повторили в один голос остальные чумаки.
Андрей поклонился еще раз и бегом, без оглядки пустился домой.
6
Войдя в избу, Андрей высыпал уголь подле заслонки и, убедившись хорошенько, что пола его была цела, вздул лучину. Минуту спустя кончик желтой восковой свечи затеплился в красном углу перед иконой и, смешавшись со светом лучинки, озарил избушку ярким блеском. Все вокруг как бы улыбнулось и повеселело. Даже у самого Андрея отлегло от сердца. Верный святому обряду, он разбудил Ласточку, усадил ее на лавку против обломков кулича и пасхи, перекрестил ребенка, сам перекрестился, и оба принялись разговляться. Трапеза приближалась уже к концу, когда кто-то неожиданно постучался в дверь.
– Кто там? – спросил Андрей.
– Я, я, касатик! – отвечал разбитый голос. Дверь скрипнула, и в избу вошла сгорбленная, сморщенная старушонка.
– Это ты, тетушка Анна! Добро пожаловать! Ну, тетушка, Христос воскрес! – весело произнес Андрей, подходя к соседке и принимаясь обнимать ее.