– Ниче, – протянул Мишка, – не боись: их время заканчивается, а наше только начинается!
Когда мы вернулись, Лавсан уже прощался с Жорой:
– Надо забежать на работу, а то я с утра «в горкоме»…
Он работал комсоргом на небольшом предприятии и учился на вечернем отделении института. Почти вся их компания училась там. Жора тоже. Просто в нашем городе больше негде было.
А в сентябре началась школа. Мы попали в один класс: и я, и Мишка, и Леночка Глазунова, и Юля. Из окон виднелся обгоревший пустырь, огромное глинище и одинокие деревья, стоявшие, как распятия, вдоль уходившей за горизонт дороги. На окнах сидели причудливые насекомые – с малым тельцем и длинными, как веер, крыльями, совсем безобидные и беспомощные. Они переползали по стеклу или прижимались к раме, ловя последние лучи осеннего солнца.
Я выбрал парту в конце, а передо мной оказались Леночка и Юля. Почему, я не знаю. Но теперь я мог целыми днями наблюдать Юлю перед собою, слышать ее шепот и иногда случайно касаться ногою ее ног. Леночка изредка вопросительно поглядывала на меня, вертела аккуратными хвостиками с блестящими заколками и успевала зарабатывать «пятерки». Я, видимо, задал задачу, потому что еще несколько месяцев назад писал ей записки с предложением о дружбе (на которые, правда, так и не дождался ответа) и хранил фотографию, содранную со школьной доски почета. Сейчас бы так не сделал – что-то произошло со мною: все изменилось, все стало другим.
4
А вскоре состоялся туристический слет.
Было только начало октября, но осень уже напоминала о себе каждым атомом. После уроков мы собрались у школы, экипированные для похода, и направились в ближайший лесок – километрах в десяти отсюда. Субботние улицы провожали нас удивленно-ленивыми взглядами и прозрачной тишиной.
А потом дома закончились, и мы пошли среди отрожавших полей, на которых уже пробивалась новая поросль. Мы растянулись разорванным ожерельем под серым куполом неба и, конечно, о чем-то говорили.
В лес все вошли, когда уже начало смеркаться. Притихшие дубки и клены замкнули небо, и стало совсем темно.
Вскоре показалась поляна, где всегда разбивали лагерь. Побросав рюкзаки и сумки (каждый класс отдельно), все принялись ставить палатки: начались галдеж, крики, стук топориков… А на другом конце поляны уже трещал костер, и отблески пламени, налетая, играли движущимися тенями, как привидениями.