– Я не знаю… Я не хотел, честное слово… Это само как-то вышло, – Кир уже ненавидел себя за это беспомощное бормотание.
Профессор Шерн взял из папки распечатку.
– Это из библиотеки, – он смотрел на Кира с любопытством. – Довольно странный выбор, ты не находишь? Ни одной книги по специальности.
– Понимаете, я живу у дяди, и все книги по точным наукам могу брать там. Даже очень древние или совсем-совсем новые, – почему-то звучало неубедительно. Оставалась надежда, что Шерн и без того в курсе: библиотека доктора Гора – одна из самых богатых частных библиотек в мире.
– Да-да, я знаю, – кивнул профессор.
Обычного в таких случаях «Кланяйтесь дядюшке от меня, вот мы, помнится…» в этот раз не последовало, зато последовал вопрос, которого Кир ждал и боялся:
– Так чем тебе не угодили уже существующие стихи? Зачем понадобились новые?
Что-то похожее у него сегодня спрашивали не впервые. Сначала – красный от гнева профессор Жардик, потом – дотошная Мата, ментотерапевт академии. И ответа у Кира не было. Он действительно не понимал, как всё произошло.
Это случилось на невероятно скучном занятии. Поразительно, но некоторые преподаватели умудряются об интереснейших вещах рассказывать скучно… Так было на лекциях Жардика по матанализу: уснуть можно!
В окно сияли первые апрельские лучи, на белоснежную стену аудитории россыпью легли разноцветные солнечные зайчики. Кир залюбовался дисперсией, и так хорошо, так странно стало на душе… А в голове откуда-то сами собой появились рифмованные строчки… И вот тут он совершил страшную, чудовищную ошибку – торопливым почерком записал их на полях тетради. Еще секунда – и Кир успел бы перевернуть страницу. Только именно в этот момент Жардик заглянул через плечо. И началось…
– Я не собирался… Оно само сочинилось.
Профессор, кажется, его уже не слушал. Он лишь кивнул, уставившись в какие-то бумаги. Кир присмотрелся – и еле удержался от возмущенного возгласа: директор внимательно изучал его медицинскую карту. Они тут что, считают его сумасшедшим? Только этого не хватало!
Профессор Шерн между тем отложил книжицу в сторону и задумался. Вроде бы он смотрел на Кира, но в то же время сквозь него. Руки Кира похолодели, а к горлу подобралась тошнота. Пауза затягивалась, и он наконец нарушил молчание:
– Меня отчислят? – хотелось произнести это ровно и бесстрастно, как и положено будущему ученому, но голос дрогнул.