Уже позже, став взрослее, я узнал от других своих родственников, что у деда сначала была другая семья. Во время войны в деревню, где осталась его жена и двое детей, вошли немцы. Они сожгли всех жителей деревеньки. Родители, первая жена и двое детей моего деда погибли. А он за одни сутки полностью потерял волосы. Но никогда и никому дед не рассказывал о том, что с ним случилось и почему выглядит так, как будто регулярно бреет голову. В армии дед служил водителем и возил какого-то генерала. Как-то они возвращались с передовой. Шальная пуля пробила дедовскую шинель и вошла в генеральскую голову. После этого эпизода дед положил на стол партийный билет, отказался от коммунистических идей и поверил в Бога.
Если бы не этот случай, как знать, была бы у гомельских евреев маца на Пасху или нет? Я рос, наблюдая за талантами моего деда. Талантами, которые во времена советской власти тянули как минимум на статью «Спекуляция». В те времена за невинное «купил дешевле, продал подороже» можно было загреметь в места не столь отдаленные на срок от двух до семи лет, да еще и с полной конфискацией имущества. «Деда Петя» как-то умудрялся лавировать между струйками. Мой дед был явно белой вороной по меркам советской власти. Маца, шубы, мебель, водка – вот лишь неполный перечень того, что он продавал и перепродавал. А еще дед доставал дефицитные продукты, которые у него потом покупали менее удачливые и хваткие граждане, что страдали от перманентной пустоты прилавков советских магазинов.
Мне было десять лет, когда дед взял меня на одну из своих серьезных сделок. Теперь бы это назвали «сделка по приобретению объекта недвижимости». Сначала мы тряслись на его машине по ухабам, пробираясь через лужи в какой-то микрорайончик Гомеля, где почему-то не было асфальта. Мы оказались среди такой же частной застройки, и дед постучался в калитку одного дома. Из дома вышел колоритный мужичок в сапогах и в душегрейке. Дед начал о чем-то с ним говорить, но всех подробностей за давностью лет я не помню. Помню лишь, что после этого мы снова затряслись по ухабам, пока не оказались возле другого большого дома. На пороге возник настоящий цыган. Персонаж был жутковато харизматичен: все зубы у этого человека были золотыми.
Улыбка, которую цыган хотел сделать доброй и приятной, вызывала у меня хтонический ужас. Бр-р! Теперь дед вступил в переговоры с цыганом. Тот вынес деду какой-то сверток. Когда дед отошел в сторонку и начал пересчитывать, я догадался, что в свертке были деньги. Мы снова поехали к мужику в сапогах. Там дед отдал ему сверток, а уже в машине объяснил мне, что договорился с мужиком продать его дом за 20 тысяч рублей, а цыган согласился купить его за 23 тысячи. Это было потрясающе! Для сравнения. Мой папа, человек с высшим техническим образованием, получал ежемесячно 160 рублей, работая старшим инженером на заводе. Дедушка за один вечер получил всю отцовскую зарплату за полтора года честного труда советского инженера. Думаю, вы поняли: мой дед умел зарабатывать деньги. И деньги большие. Он также не был скупым или жадным человеком. Всегда помогал родственникам и своим детям, да и нам, мальцам, мог взять и дать целых десять рублей. Просто так. Моя мама тоже не жалела на меня денег. Немного отличается от привычных стереотипов “успешного успеха», правда? Мы как-то привыкли к тому, что каждая история успешного бизнеса прорастает через безденежье и тяжелое детство. На худой конец, главный герой истории долго и упорно ползет вверх по карьерной лестнице в какой-нибудь крупной компании, а потом с головой ныряет в собственный стартап.