Он жестоко бил меня ремнём за глупые провинности. Авторитаризм проявлялся через край. Я хотела испариться, умереть и родиться у других родителей, добрых, понимающих, любящих. Мир рушился каждый раз, когда я это испытывала.
А позже мы завели домашнюю собаку, я очень привязалась к ней. Но папа посчитал, что Майку будет лучше у деда и отвёз его туда. Я лишилась друга, четвероного члена семьи. Не понимала, зачем избавляться от собаки. Он же не сам мыл ему лапы и чесал шерсть? Но позже смирилась с его жестокостью.
А выбросить кошку у бабушки, к которой она привязалась, как к ребенку, и видела единственную радость в жизни? Из-за лишая… Отвезти далеко от нашего сада и оставить в поле… Так лучше… Для кого лучше?
Или выбросить другую кошку с балкона седьмого этажа? Ну что она плохого сделала ему? Нагадила под диваном? Или просто по его прихоти?
Я не знала ответы на эти вопросы. Мне казались многие поступки взрослых странными и не понятными. В семье, где, казалось бы, должны царить любовь и взаимопонимание, я видела только холод и несправедливость. Но зато перед другими мы образцовая ячейка общества.
У нас всегда было много гостей, маминых родственников и папиных друзей. А это постоянные застолья и посиделки. Мы не видели на столе каждый день какие-то вкусняшки, но перед чужими людьми это стояло перед носом.
А позже я всегда слышала от мамы: «Не ешь, это для гостей» или «Оставь братишке». Да, подавитесь этим несчастным куском мяса. Я чувствовала показуху, облизывание задниц каких-то левых для меня людей, пусть и родственников. Ближе родителей у меня никого не было, но в такие моменты хотелось быть от них подальше.
Поэтому я любила проводить время на чердаке нашего частного дома, ковыряться в газетах, журналах, тетрадках. Я что-то выискивала, читала. Мне нравилось прятаться там от всех и уединяться.
Много еще разных событий происходило в раннем возрасте. Я шила одежду пупсам и куклам, играла с ними как с живыми. Вязала и вышивала. А еще я все дни напролёт гуляла на улице и приходила домой только, когда проголодаюсь. Меня никто не контролировал и не впихивал в рот еду. Я была предоставлена сама себе.
Любила, когда соседский старший мальчик катал меня на раме своего велосипеда или на багажнике спереди. Ух, как страшно было ехать и смотреть вперёд. Он никогда не падал, и я доверяла ему.