Глава 3. Отравленная "Любомором"
Тьяна рывком обернулась.
Из тени выступила высокая, стройная фигура, и она узнала: Мару Медович. Зеленая форма, медно-горчичные кудри. Тьма съела оттенки, но цвета отпечатались в памяти.
А самого главного – выражения лица – было не разобрать.
Тьяна понимала, как выглядит со стороны. Кровь подступает к коленям, она всюду, так много, что и неясно, осталась ли в Велимире хоть капля. Помада наверняка смазалась: в полумраке можно решить, что Тьянин рот тоже испачкан кровью. А может, так и есть? Руки уж точно – по локоть.
Она вытянула дрожащие пальцы, и с указательного сорвалась тяжелая капля.
Не в силах издать крик или произнести хоть слово, Тьяна по-совиному ухнула. В этом звуке смешалось все: и ужас, и потрясение, и попытка оправдаться. Она же не травила жениха. Хоть и собиралась.
– Не бойтесь, я никому не скажу, что вы убили Велимира. – Голос Мару звучал спокойно и немного насмешливо. – По правде сказать, он меня жутко раздражал.
Медович повернулся к двери, намереваясь уйти.
– Я? – Тьяна резко вдохнула: от кислорода, похоже, прояснилось в голове и в груди затлела решимость. – Я не убивала. Может, это ты? Ты убил!
Мару остановился. Бросил взгляд через плечо.
– Я вошла, а он… – Цепляясь за скамейку, Тьяна поднялась с колен. – А ты…
– То же самое могу сказать о вас, только более внятно: когда я переступил порог часовни, все было кончено. Велимир лежал в луже собственной крови, а вы склонились над ним, сжимая что-то в руке. – Он скользнул взглядом по полу. – А там, под скамьей, случайно не флакон с ядом? – Прищурился. – Судя по консистенции, «Кровобег».
Тьяна почувствовала, как бледнеет и леденеет лицо, под стать обескровленному жениху.
– Вэл умер у меня на руках, – твердо, насколько позволяли дрожащие нервы, произнесла она. – Я пыталась помочь ему, накормить родной землей. Ты же ядовщик, должен знать, что она помогает от «Кровобега». – Уверенность разгоралась, но и тревога не гасла. – Странно, что ты не вмешался. Стоял и смотрел, как Вэл умирает. Что ты вообще тут делаешь?
– А вы?
Простой вопрос, произнесенный невозмутимым тоном, заставил Тьяну смешаться. Тревога полыхнула ярче, а уверенность, напротив, поблекла. Пальцы потянулись к шляпке – привычный, успокаивающий жест, – но вовремя отдернулись. Вместо «таблетки» на голове была дедушкина шляпа, и Тьяна меньше всего хотела испачкать ее кровью.