Данте
С утра чертовски хочется секса. Адски, до зубного скрежета! Дана бы точно сейчас пригодилась. Вынимаю из ЧС, слушаю, как бесконечно вибрирует телефон от её попыток звонить и писать. Неугомонная! Но в её голове у нас отношения, хотя я никогда ничего ей не обещал.
«Если ты не будешь дёргать меня весь день, вечером заеду» – кидаю ей голосовое.
Иначе звезданусь. Тут и так накидало со всех сторон. Если я ещё и с сексом обломаюсь, точно кого-нибудь грохну.
Вместо того, чтобы «качать» одну руку, выхожу в шортах во двор и нагружаю обе на своих тренажёрах, работая на всю верхнюю часть тела. После лезу под контрастный душ. До вечера мне этого хватит.
Привычно, под завтрак смотрю расписание на сегодня, ещё раз прикидывая планы на весь день. Мне ко второй паре. Как раз успею заскочить к своим.
Собираюсь. Слышу, как скрипит калитка. Подхватив рюкзак и надев на голову кепку козырьком назад, выхожу на улицу и встречаюсь взглядом с нерешительным Серёгой.
– Чё надо? – усмехаюсь, остановившись в паре шагов от него.
– Поговорить можем? – смотрит на меня исподлобья, пряча руки в карманах и звякая там мелочью.
После нашего вчерашнего «разговора» он прилично отёк и посинел в районе переносицы, под глазами. А я ещё даже не старался, так, предупредил. Мы же «друзья».
– Я вчера тебе всё сказал, Серый. Сегодня мне некогда. Свали. Сам, – подчёркиваю.
– Дан, – как обычно, сокращает он сразу и от имени, и от прозвища. Когда мы с Даной вдвоём, выходит смешно. – Дан, ну ты же это. Мля, ты знаешь, я никогда не соберу такие деньги.
– Кто из вас поджёг дом Калинина? – перебиваю его бесполезное нытьё.
– Че-го?! – бедняга чуть глазные яблоки руками не поймал от возмущения.
– Не вы? – хмыкаю, поигрывая ключами от тачки.
– С чего бы? Мы же там все вместе тусили. Тебе на твоём ринге по башке дали, что ли? – заводится он.
– Не ори, – морщусь, подкидывая ключи в воздух. Ловлю, сжимаю в кулак. – Я просто спросил. Нет, значит, нет. Насчёт денег всё остаётся в силе. Если тебе больше нечего мне сказать, выйди отсюда на хер. Вход теперь платный. Двенадцать с половиной лямов.
– Дан, у меня же…
– У меня тоже. Не начинай, Серёг. Последнее китайское. Дальше буду больно бить. Не так, как вчера, – на полном серьёзе предупреждаю его.
Тяжело сопя, «друг» уходит с моего двора, а я запираю вагончик, калитку и открываю ворота, чтобы выгнать бэху на улицу. Опускаю стёкла, впуская в салон свежий воздух. Устроив локоть на двери, еду на Смоленскую. Ничем не примечательный старый район с панельными домами, магазинами, остановкой. Проезжающему мимо не за что зацепиться взглядом, а я здесь рос какое-то время, до интерната. Ну и прибегал иногда. Мелкий был, домой тянуло. Мама, папа, все дела, а у них ограничение родительских прав, так что меня находили и возвращали обратно в интернат. Как, собственно, и с улицы, куда я тоже частенько сваливал.