– Как ночь прошла?
– Арсланова балагурила, а так – нормально.
Утром я совсем не волновалась, но пока доехала до бюро, внутри все уже подрагивало и подергивалось, а желудок висел тяжелым камнем. Пора выпить успокоительной травы, подумала я и проглотила желтенькую таблетку. Через час выезд.
Мы ехали с Леонор на такси.
Еще когда тыкала в экран, заказывая машину, я поняла, что что-то не так. Мне сложно сосредоточиться. Даже простые действия вызывали торможение в моей голове. Можно было бы привычным способом разогнать поезд мыслей – начать волноваться, но теперь и это не выходило, как бы я ни силилась. Я таращилась в окно, и мне ни о чем не думалось. Мысли, как воздушные шарики на дне рождения малыша, были подвешены слишком высоко, до них не дотянуться. И я внутренне прыгала, прыгала, но только задевала их краешки кончиками пальцев, а ухватиться никак не получалось. Неужели это действие валерианки?
Все же я сохраняла рассудок и даже отдавала себе отчет в том, что дела мои плохи. Подобное состояние для переводчика совершенно точно не является рабочим. Но мысль о том, чтобы предупредить о происходящем Леонор, даже не приходила в голову. Раз я взяла на себя задачу, я должна выполнить ее. Во что бы то ни стало. Исполнительный работник победил во мне здравомыслящую мать.
Я безразлично смотрела, как мы подъезжаем к министерству. Отрешенно выходила из такси и следовала за Леонор. Потухшие угли моего здравомыслия пытались воспламениться, когда мы встретились с приехавшим из штаб-квартиры Дювалем, дамой от министерства культуры и директором Большого театра. Но, как я ни старалась, безмятежность не покидала меня.
Что может быть страшнее безучастности в ответственный момент? Как будто все английские слова разом провалились в пассивный словарь: слышу – понимаю, говорю – не могу вспомнить. Словно у меня остались в наличии только записанные на подкорку слова Юнескиша. Так мы иронично называем в бюро тот особый язык, на котором говорят в организации: в отчетах, проектах, новостях и переписке. Специфическое построение фраз и типичный набор слов, часто применяемых в ЮНЕСКО. Всемирное наследие, изменение климата, цели тысячелетия, устойчивое развитие, нематериальные ценности… Только они и были у меня на поверхности, за остальными словами приходилось нырять на глубину. Иногда так глубоко, что я замирала и долго не выныривала. Все так замедлилось, что я физически ощущала, как прокручиваются шестеренки в моей голове, как витиевато бежит импульс по серому веществу. Дошло до того, что участники переговоров сами стали мне подсказывать. Это был конец. Полное фиаско.