– Пойду, приготовлю чаю покрепче и… чего-нибудь ещё.
Крис с виноватым видом бесцельно сидит у постели «больной». После нервной встряски, которая обошлась без фатальных последствий, на него с новой силой наваливается муть усталости, практически прострации, не оставляющей сил заговорить.
– Ты так и не поспал толком, пойди же, отдохни как следует, – слышит он обращённое к нему.
Ясный согревающий луч прорезал муть, такие это были слова. Сказанные не голосом, а шелестящим дорогим шёлком, какого не найти больше ни в каком уголке земли. «Пойди, отдохни…» И Крис продолжает ошеломлённо молчать – от какого-то нового, хрупкого удивления. Боясь спугнуть. «Эт-то, вот именно, шёлк… Боже, Норма, ты хоть знаешь, какой у тебя голос? Как он… обволакивает? Убаюкивает…»
Ирэн, чай и ещё что-то. Пообещала – сделала. У этой женщины всё чётко, без заминок. Чуть вздёрнутый нос не мешает, а скорее, помогает, улавливать в воздухе моменты, когда кто-то нуждается в её, пусть и не широком, но надёжном плече. Заметив Криса, не согнувшегося, а откинувшегося на спинку стула с незнакомым выражением лица, то ли мечтательным, то ли смертельно-усталым, она качает головой.
– Ну, а с тобой-то что? Хватит с нас одного обморока. Чай очень горячий, я напою девочку, а ты нальёшь себе сам?
«Девочку»! Которой за 90». Очнувшись от грёз, Крис видит помимо чая, миску с чем-то вроде супа-пюре, и понимает, что Норма в надёжных руках. Послушно покидает спальню, чтобы залечь на свой облупленный диван.
– Она заснула, представь! – врывается Ирэн. – Нет, ты молодец! У неё же давление упало до почти что ничего. Или ты так ошарашен успехом, что…
– Зато ты так спокойна – за двоих. Будто бы каждый день… поишь чаем Норму Джин, – бубнит Крис, отворачиваясь к спинке.
Ирэн подсаживается к нему на диван.
– Видишь ли, мой лучший друг и великий партизан. Ты настолько был увлечён своей конспирацией все эти годы, что она уже давно и не конспирация никакая, а так, ерунда полная и чушь собачья. Думаешь, я не знаю, чем у тебя забиты эти сотни альбомов? – она кивает на стеллажи. – Нет, я не подглядывала. Ты их то и дело оставлял открытыми тут на столе, думая, что я без глаз. Потом, если помнишь, ты иногда выдавал мне задания для обработки, которые наводили на определённые мысли… Ну и хотя бы сегодня, когда ты явился ко мне с ножом к горлу за платьем. Мне даже стало казаться, что ты нарочно… хочешь, чтобы я догадывалась.