Ирэн садится на пол рядом с Нормой, обнимает её за плечи, вся в слезах, говорит сквозь всхлипывания:
– Я тебя понимаю. Если б ты только знала, как я тебя понимаю! Я ещё хуже… Пустоцвет. Как я мечтала о ребёнке! Всё… отмечтала. Но ты ведь ещё так молода…
В ванную хмуро входит Крис. Оценив обстановку, делает Ирэн знак, чтобы вышла.
– Чтоб им провалиться, этим супермаркетам! Рой Орбисон как-то раз пришёл из магазина и умер. И всё равно все ходят, ходят, только и знают, что ходят по этим чёртовым магазинам, – бормоча вполголоса, Крис наклоняется к Норме, довольно умело и мягко подсовывает под неё руки и осторожно тянет с пола. Вроде без напряжения, лишь лицо у него багровеет, и на шее вздуваются вены. – Больше не поедем туда, – выдавливает он.
Уложенная уже в свою кровать, Норма выглядит обессилившей, лежит, не шевелясь, отсутствующий взгляд в окно. Крис, отдышавшись, вытер пот со лба рукавом футболки и в нерешительности остановился.
– Если хочешь, оставайся в этой комнате. У меня там есть другая. Я только заберу свою одежду из шкафа.
– Здесь не хуже, чем там… Где прежде…
– Ты помнишь, где ты жила… до этого?
– Я жила? Ты настаиваешь? – неохотно поворачивается к нему, с подобием улыбки. – Там… там всё было заляпано… рекламными щитами, домами, неоном, перечёркнуто проводами, дорожными знаками… Город ангелов, – ухмыляется не без ехидства, – любой из ангелов повесился бы там через час. Не город, а… варикоз. Раздутый от вещей, машин, и тебя, вроде бы и нет, ну, или ты такой… меньше карлика с крошечным мозгом и не понимаешь – ты-то тут зачем? Ах, да… Чуть не забыла. Голливуд! Конечно! Воистину, Остролистный лес! – натянуто усмехается. – Околдует, заманит в чащу, да и нанижет на остриё.
– Да, но ведь… Весь мир засматривался…
– Ты про конвейер? О да, волшебное искусство снов! Для толп карликов, чтобы забыть, что они карлики. Не хочу… То, о чём я действительно пытаюсь вспомнить, это… бог мой, если бы это тоже был сон, но это хуже! Что? Что было перед тем… как я очнулась вчера в барокамере. Ну, в этой твоей…
– Нет, вот уж про это… Нет, на сегодня достаточно. Это и так давно уже стало наваждением, все кому не лень расписывают тот последний день, будто дежурили тогда в твоей спальне.
– Нет, я должна попытаться… После молчания… во сколько лет? Не мешай, – Норма закрывает глаза, немного запрокинув голову, руки без движения поверх одеяла. – День тот был обычным до странности. Солнечный, спокойный, – сомнамбулически-ровным негромким голосом. – Кто-то мне звонил, приятный. И у меня были планы, тоже приятные. А к вечеру всё рухнуло. Ускользнуло что-то… Меня… Не взяли, куда мне очень хотелось. Захлопнули дверь. Зло, прямо в сердце. И мне стало плохо. Жутко плохо, не так, как всегда, гораздо хуже. Это я точно помню. И… я стала хвататься за что-то, за всё подряд, в панике, сама начала звонить, звонить, без толку. Всем было некогда. Некогда – такой зверь, пожирающий жизнь, понимаешь? Если бы только все знали, как он её пожирает! Превращает её в Никогда.