– Это слово мы используем не из-за неуважения, ваше величество, просто как указание, что они не кисианцы.
– Интересно, что делает человека кисианцем? – сказала я больше для себя, чем в ожидании ответа.
– Для начала надо родиться в Кисии.
У меня не было времени ответить, прежде чем два генерала прервали трапезу и встали, а Мансин поспешил добавить полушепотом:
– Мне сообщили, что оба отказались присягнуть императору Дзаю. Вам следует вести себя с ними осторожно.
– А осторожность – лучший способ добиться их уважения?
– Нет, но когда дело касается их, требовать уважения – лучший способ никогда его не получить.
Больше мы ничего обсудить не успели, потому что подошли слишком близко, и оба генерала поклонились. Это показалось мне хорошим началом. С первого взгляда ничто не напоминало о том, что они не кисианцы, как указал Мансин, разве что генерал Йасс носил более короткие волосы, чем принято даже у военных, а генерал Алон – окладистую бороду. И говорили они с явным южным акцентом.
– Ваше величество, – сказал генерал Йасс, и, вместо того чтобы заполнить краткую тишину каким-либо комментарием или вопросом, как другие генералы, оба застыли в ожидании, пока я не скажу, чего от них хочу.
Их нежелание заполнять паузу просто ради того, чтобы ее прервать, нежелание говорить попусту, одновременно сбивало с толку и вызывало восхищение.
– Как я вижу, вы предпочитаете говорить только по делу, а не болтать о пустяках, – сказала я.
– Мы никогда не были при дворе, ваше величество, – ответил генерал Алон. Так странно было не видеть движений его губ и мимику лица под бородой. В какой-то степени борода была маской. – Мы простые солдаты.
– Тогда позвольте мне перейти сразу к делу. Как вы наверняка понимаете, новые императоры и императрицы, чтобы чувствовать себя… менее уязвимыми, обычно требуют от генералов немедленно принести присягу. Видимо, этого потребовал мой брат, но я не стану, если вы считаете, что верность надо заслужить. Такая честность внушает уверенность, что вы не предадите меня, и надеюсь, если мои решения придутся вам не по нраву, вы скажете это мне так же откровенно, как я сейчас.
С колотящимся сердцем я выискивала на их лицах признаки того, что они понимают и ценят мое решение, но ничего не могла прочитать. Когда я закончила речь, они просто поклонились, и мне стало не по себе.