Наручные часы показывали: 12:30. Было холодно, и, пытаясь хоть как-то согреться, он вновь поднялся с места и несколько раз прошелся по берегу взад-вперед. Однако это не сильно помогло. Тогда капитан Зайцев решил вновь развести костер, для чего двинулся в лес – за хворостом. Это был вековой широколиственный лес, нависавший над головой густым пологом из крон деревьев. При тусклом свете фонарика капитан Зайцев принялся собирать сухие сучья и опавшую листву, запихивая всё это в вещмешок. Вдруг он услышал как будто шорох у себя за спиной, мигом вздрогнул и обернулся, направив луч света в темноту.
Впереди, среди деревьев зияла пустота.
«Что это было? Может, зверь какой? А здесь и медведи водятся», – при мысли об опасности капитан Зайцев вспомнил, что оставил свое охотничье ружье на берегу. Вокруг было тихо. «У страха глаза велики», – решил он наконец и продолжил сбор хвороста, как вдруг вновь послышался тот же шорох… Свет фонаря выхватил из мрака ночи чей-то силуэт: тот человек стоял спиной к Василию Зайцеву, – у него пробежал холодок по телу.
– Кто вы? Что вы здесь делаете? – едва выдавил он из себя.
В следующий миг человек тот обернулся, и при виде его лица армейский офицер замер в немом изумлении. Он побледнел мертвецки и силился что-то сказать, но язык его будто прилип к гортани. Наконец он с трудом выговорил одно слово:
– Папа…
Перед Василием Зайцевым стоял его отец, – в форме полковника ВВС. В той самой форме, что была на нем в тот день, когда сын провожал своего отца в последний путь. Больше десяти лет назад. Теперь полковник Иван Зайцев стоял и смотрел на сына пристальным взглядом.
– Ты же… – голос Василия задрожал, – умер. Тебя нет. Я видел своими глазами твое тело в гробу.
– Я жив, сынок. И мне нужна твоя помощь, – сказал его отец, сделав шаг навстречу сыну. Тот стоял на месте как вкопанный:
– Но… как ты здесь оказался?
– Это очень долгая история, – сделав еще шаг, говорил Иван Зайцев. – И на объяснения сейчас нет времени. Главное – что мы вновь будем с тобой вместе, как отец и сын. Не хочешь ли ты обнять меня после стольких лет разлуки?
Полковник Зайцев сделал еще шаг вперед, и теперь их разделяло не более двух метров.
– Что же ты? Будто не рад мне? Или все еще дуешься на меня за те слова? Тогда я назвал тебя позором нашей семьи. Мне не следовало этого говорить. Прости меня, сынок. Забудь, что было. Обещаю, теперь будет все по-другому, – с этими словами полковник Зайцев распростер свои руки.