– Я не могу больше этого выносить, – произносит Элли настолько тихо, что ему приходится прислушиваться. – Ты совсем не слушаешь меня. И меня это пугает, Кэл. Мы живем так уже несколько месяцев. Нам нужно поговорить, нормально поговорить, или…
– Или что?
Кэл понимает, что сам подталкивает жену, загоняя их обоих в тупик. Внутренний голос пытается до него докричаться: «Остановись!» Но он звучит слабо и не может отрезвить Кэла.
– Или… может быть, уже все бессмысленно. – Глаза Элли наполняются слезами. Кэл чувствует ее отчаяние, но оно не вызывает в нем никаких ответных эмоций. И это его страшит – то, что ему все равно.
– Возможно, так будет лучше. – Слова срываются с его языка прежде, чем он пытается их сдержать.
– Что ты имеешь в виду?
– Я видел тебя, Элли. В студии. С ним.
Ее лицо краснеет, в глазах появляются вина и сожаление.
– О господи… Кэл! Прости! Это была минутная слабость. Я… Почему ты ничего не сказал? Я могла бы… – Элли протягивает к нему руку, но Кэл снова отдергивает свою.
– Кто он?
Кэл не желает знать и в то же время испытывает в этом потребность. Его мозг продолжает перебирать всех, кто мог быть тем мужчиной. Один из их друзей из деревенского паба? Кто-то из галереи? Кто же? Кто? Кэл уже ненавидит всех мужчин скопом. И ему нужен один – тот, на ком он мог бы сконцентрировать свой гнев. Всего один другой мужчина.
– Я не могу… Кэл, неважно, кто он. Это был глупый минутный порыв. Дело не в нем. А в нас. Прости меня, я совершила ужасную ошибку.
– Скажи мне, кто он.
Кэл видит, как меняются глаза жены – в них появляется та упрямая решимость, которая ему всегда так нравилась. Но в прошлом эта решимость никогда не была нацелена против него.
– Нет.
– Я имею право знать.
Кэл понимает: он зашел слишком далеко.
– Ты ни на что не имеешь права! – заявляет Элли и разворачивается на каблуках.
На ее щеке клякса ярко-зеленой краски, мешковатый комбинезон художницы, а длинные каштановые волосы развеваются при движении. Кэл провожает жену взглядом, слышит ее шаги на лестнице. Затем хлопает входная дверь, и через несколько секунд до ушей Кэла доносится рык заведенного мотора. Еще миг – и жалобный стон гравия под нажимом шин сменяется гнетущей тишиной.
Кэл машинально продолжает складывать вещи в мешок. Закончив, аккуратно ставит его в прихожей рядом с записывающей аппаратурой, которая займет почти весь салон автомобиля. Кэл контролирует каждое движение, стараясь не отвлекаться.