Так за размышлениями и слезами пролетел час, и другой, и подошло совсем уже вечернее время. Дверь в комнату Лели отворилась и в нее бесцеремонно вошла тетушка Евлампия Платоновна. Она оглядела распухший Лелин нос и красные заплаканные глаза, невежливо хмыкнула и сказала своим обычным низким голосом:
– Приведи-ка ты себя в порядок да пошли к столу, страдалица ты наша. Не забыла: к ужину гости будут? – и вышла прочь.
Леля тяжело вздохнула, встала, сделала что смогла с лицом и, опустив, глаза в пол, пошла на голгофу, то есть ужинать.
Как обычно по средам, к ужину Лелин папаша приглашал своего любимого ученика и коллегу Петра Степановича. Этот Петр Степанович был человек и не молодой уже, и не то чтобы очень старый, а так ни то ни се, лет эдак тридцати. Вид он имел скучный, нос такой невыразительный, говорил всегда негромким спокойным голосом, волосы такие коротко стриженные и, главное, лицо носил совершенно голое. В общем, зацепиться женскому взгляду совершенно не за что. Михаил Платонович ученика своего, правда, всегда хвалил и говорил о том, что тот большая умница, замечательный в своем инженерном деле специалист и, вообще, далеко пойдет. А дело это, к которому Петр Степанович был привязан всей душой было электричество и его практическое применение. И обычно по средам за ужином разговор шел только на эту электрическую тему. Как-то год или полтора назад Петр Степанович попытался развлечь Лелю рассказом о новых электрических машинах, применяемых на маслобойных производствах, но встретив с ее стороны полное по этому вопросу изумление, от своей затеи быстро отказался.
И в этот раз Леля, ковыряя вилкой любимые свои голубцы, думала о своем несчастье и к общему разговору была совершенно равнодушна. И очень даже зря! Потому как разговор, между тем, неожиданно повернул с электричества на Францию. И даже не столько на Францию, сколько на самый Париж. И, если бы Леля была не так удручена новостями с амурного фронта, и, если обратила она внимание на взгляды, которые кидали на нее мамаша и тетушка, и, если бы …, да что там, если бы Леля просто прислушалась, то узнала бы, что Петру Степановичу предложили по службе командировку в Париж! На три года! И на очень привлекательных условиях! И, что Петр Степанович ехать в такую даль не то, чтобы не расположен, но скорее предпочел бы Парижу родную Рязань. Что нет у него в этом Париже ни родственников, ни друзей, ни просто знакомых. Что одному отправляться в такую даль непросто. И что Петр Степанович решительно не знает, что делать. Тут Евлампия Платоновна посмотрела на племянницу, неделикатно хмыкнула, как бы ненароком наступила ей на ногу и попросила передать горчицу.