– Все упражняешься в остроумии, – улыбаясь, Вяз покачал головой. – Здравствуй, Никола!
– Здравствуйте! – Никола протянул руку. Вот уже десять лет Вяз был единственным иномирцем на Корабле, поддерживавшим для Николы эту земную традицию приветствия.
Вяз опустил Элоизу на пол и ответил коротким крепким рукопожатием. Николе всякий раз странно и мучительно было видеть собственные пальцы – с заусенцами, короткими лунками небрежно остриженных ногтей – рядом с жилистой, будто из металла отлитой кистью Вяза. И все же Никола едва ли отказался бы от этих секунд.
– Надеюсь, мы не слишком напугаем тебя этим вечером, – Вяз склонился к Николе и заговорил тише. – Я знаю, знаю, – он заметил, что Никола собирается возразить, – ты уже попривык к нашим… особенностям. Но Игра может иногда удивить и даже, пожалуй, ужаснуть, особенно если видишь ее впервые. Невозможно наперед сказать, как все пройдет. Если хочешь, можешь вовсе остаться у себя.
– Нет, я приду. Я прочитал все, что нашел в библиотеке об Игре, и, думаю, справлюсь. И мне интересно.
– Да, сегодня определенно день неожиданностей: ты и библиотека! Не-мо-жет-быть, – Лавр присвистнул. Элоиза тихонько засмеялась в кулак.
– Не слушай их, пусть себе ерничают, – Вяз едва коснулся плеча Николы. – Ну и молодец, что придешь. Ты молодец, Никола.
Никола смутился дважды повторенной похвалы и поспешил перевести взгляд за спину Вяза. Невозможно было до конца привыкнуть к равнодушному холодному свету. Для него эти звезды никогда не станут ближе.
Хранитель, как всегда подтянутый, сосредоточенный, с идеально прямой спиной, вышел на помост, и шум вокруг стих. Иномирцы мало что ценили так же сильно, как исполнение взятого на себя долга.
Хранителем в результате жеребьевки, проведенной шесть лет назад, стал скуластый темнобровый Ясень, молчаливый и собранный, словно специально созданный для этой роли. Чешуя у него была серебристо-серой, в черноту.
– Лючия пребывает в здравии. – Ясень день за днем говорил одно и то же одним и тем же тоном. Никола давно уже перестал надеяться, но все равно продолжал приходить сюда, чтобы услышать две короткие заученные фразы. – Она спит.
Она спала вот уже шесть лет. Обычное дело для иномирцев, чьи отношения со сном, как со временем узнал Никола, мало походили на земные: они могли то не спать месяцами, то грезить наяву, спутав сон и реальность, то – как Лючия – уснуть на долгие годы. Не будь она воспитанницей Вяза, ей бы и Хранителя, наверное, никакого искать не стали, как однажды заметил Лавр.