– Готовьте чистые тряпки и кипятите воду, – жёстко приказала знахарка, осматривая тихо стонущего парня: – Кто же тебя так?
– Трупоед. Я бы даже сказал несколько трупоедов, – раздалось сзади.
Обернувшись, Элия увидела перед собой мужчину лет тридцати. Черноволосого, кареглазого, в добротных доспехах с медальоном инквизиции на груди – «всевидящее око» на перекрестье меча.
– Ведьма… Ведьмак… – зашептались в толпе.
– Кто ты?
Мужчина подошёл ближе и стал внимательно рассматривать раненного:
– Меня зовут Войчик. И, да… Я инквизитор-охотник на монстров.
– Точно! – воскликнул глава дома. – Ты приходил к нам три года назад, когда на болоте разбойники засели. Пошёл их истреблять, да так и не вернулся. Мы уж подумали вы того…
– Ну, озорничать же в округе перестали? Значит, не «того». А не вернулся, потому как дела появились.
– Плату даже не проси. Давно это было, да и доказательств нет.
Инквизитор пожал плечами и, положив руку на голову Фолли, постоял минуту в молчании.
– Готовьте похороны. Он не жилец. Протянет ещё дня два – три. Трупный яд слишком глубоко проник в кровь.
В комнате тут же завыли в несколько женских голосов. Кто-то зло выругался.
Элия покосилась на охотника и фыркнула:
– Сразу видно, что только убивать и умеешь.
– А что есть варианты? В данном случае?
– Есть, – отозвалась знахарка. – Яд можно нейтрализовать с помощью настоя из трав на крови тех самых трупоедов!
– Воооон оно как… – Войчик криво усмехнулся. – А резать эту нечисть предлагаете мне? Не дождётесь! Вы потеряли доверие, отказавшись платить за прошлую работу.
Ведьмак развернулся и вышел на улицу.
Элия проводила его взглядом и, состроив грозное лицо, гаркнула на окружающих:
– Чего стали как истуканы? Где вода и тряпки? Несите живее! Остальные брысь отседова, чтобы даже духу не было!
И тихо добавила, смотря сквозь окно на удаляющегося Войчика:
– А с тобой, морда инквизиторская, я попозже поговорю.
Оказав Фолли всю возможную помощь, Элия решила поискать инквизитора.
Как ни странно, первый же попавшийся деревенский мальчишка с уверенностью сказал, что «страшный дядька» стоит у её дома и ковыряться в какой-то коробочке.
Детвора обычно знает о происходящем больше остальных, потому как не лишилась ещё безобидной любознательности свойственной возрасту, но исчезающей почти у всех взрослых.