Плохо смазанные петли скрипнули. В комнате появилась средних лет женщина. Испуганная, глазами лупает на гостью.
Платье длинное, коричневое, из плотной ткани. С голубым передником. И платок, скрывающий волосы, тоже голубой.
– Здравствовать вам, благородная эдери, – произнесла она явно заученную фразу, – не желаете ли употребить легкий обед.
– Легкий? – усмехнулась Римма Федоровна. – Вы меня хорошо разглядели?
Служанка затравленно кивнула.
– Разве такую мощь салатиком напитаешь? Вот что, уважаемая работница общепита. Принесите мне, пожалуй, все лучшие блюда от вашего шеф-повара. Как я понимаю, у меня теперь супруг имеется. Так на его счет и запишите.
– Как скажете, эдери, – служанка неслышно упорхнула, скрипнув дверью напоследок.
Эдери, значит, здешнее вежливое обращение, надо запомнить, пока она тут застряла. В ерунду про тридцать лет Римма Федоровна не верила. Должен же быть выход. А если нет – проломим. Она женщина пробивная.
Служанка вернулась нескоро.
Римма Федоровна успела осмотреть вверенное ей жилое помещение вдоль и поперек. Обнаружила санузел. Блага оказались под стать цивилизации. Тоже средневековые.
Ванна в форме ракушки, куда воду надо было наливать из большого котла, стоявшего в углу. Серебряным ведром. Котел, по счастью, с подогревом, только как работает розжиг, Римма Федоровна не разобралась сходу. Скорее всего, магические штуки какие-то.
Умывшись холодной водой, она вернулась в комнату.
Вскоре пришла служанка, да не одна, с высоким угодливым мужчиной в ливрее. Они вкатили столик, на котором были и тарелочки, и салатницы под крышками, и блюда, и кастрюльки.
Мужчина остался прислуживать. Еду накладывал, напитки подливал. Столовые приборы были привычные.
Примерно в середине трапезы в комнату пожаловал и женишок. Точнее, муж молодой.
Римма Федоровна уже благосклоннее взглянула на него сытым взглядом.
Высокий, одет в темный костюм, который сидит на нем как влитой. Стрижка идеальная, легкая щетина, покрывающая щеки, смотрится нарочито, потому как ее специально оставили, чтоб потом обихаживать.
– Выйди, – махнул он небрежно рукой прислужнику, – сам за… женой… поухаживаю.
Когда официант удалился, Римма Федоровна неодобрительно покачала головой, не отрываясь от хрустящего куриного крылышка.
– Зря вы так с прислугой, молодой человек. Вас от этого мужчины отличают только лишь обстоятельства. А они, как видите, могут и поменяться резко.