За спиной Адама открылась дверь. В фойе зашёл крепко сложенный
смуглый мужчина в просторной одежде, с короткой бородкой без
усов.
– Здорово, парни. Привет, Адам. Ты чего такой красный?
Охрана вытянулась по струнке в присутствии вошедшего. Адам
невольно улыбнулся, радуясь своей удаче.
– Привет, шэф. Да меня тут хотят отправить в бокс, – виновато
ответил он, подавая боссу руку для приветствия.
– Ну, ты уж прости, новые сотрудники, не всех ещё знают, а кого
знают, всё равно проверяют дотошно.
– Работа такая, сэр, – по-военному отчеканил «Марио».
– Одобряю, но уж Адама оставьте в покое. Парень и мухи не
обидит. Приберегите бокс для сотрудников на испытательном
сроке.
– Так точно, мистер Халим, сэр.
– Вольно, вы не в армии, – с этими словами мистер Халим похлопал
усатого по плечу, прошёл пост охраны, а за ним последовал и
Адам.
«Прости, Марио, но твоя принцесса в другом замке», – подумал он
про себя, чувствуя, как волнение сходит на нет. Влажная рука в
кармане нащупала небольшой носитель с данными.
– Давай ко мне в кабинет, – сказал Халим, войдя в лифт. Адам
выбрал на сенсорной панели нужный уровень, кабина тихо поплыла
вниз.
– Сэр, стоит всё же не на работе…
– Не здесь, Адам, – спокойно прервал его смуглый мужчина.
Спустя несколько минут полных молчания, двое поравнялись у
запертой двери с простой, но красивой табличкой. Надпись на ней
гласила: «Абас Халим. Руководитель группы М42». Халим открыл
магнитный замок с ручного терминала и пригласил Адама войти
первым.
Холодное освещение в кабинете зажглось автоматически. Перед
глазами предстал скромно обставленный рабочий офис. Несколько серых
стульев, Т-образный стол. Голографический терминал на столе. Ничего
лишнего. Большой настенный экран, имитирующий окно, показывал
панораму с поверхности Европы – равнины ярко белого льда с
коричневыми линиями трещин и разломов. Звёзд было не видно, а
добрую половину картины занимала туша Юпитера. Словно завалившийся
на бок гигант, он приглядывал за своими спутниками одним открытым
глазом – самым большим атмосферным вихрем Солнечной системы.
– Не оторваться, правда? – произнёс Халим. – Впрочем, мне больше
по душе зеленая трава и голубое небо.
Адам не сразу понял, что вопрос был задан ему: и правда был
загипнотизирован видом.
– Иногда забываю, где мы работаем, – ответил он, жестом указав
на экран-окно, – жаль: наши станции не на поверхности. Я редко вижу
что-то кроме сине-серых сводов и стальных полов.