‒ Похоже, нам нужно пробовать подняться на крышу по этой сливной трубе и попасть на верхний этаж через чердак.
‒ Максим, ты это серьезно? Ведь неизвестно, какой вес выдержат крепления этой трубы. Ты хочешь упасть и свернуть шею? Я сам побаиваюсь высоты.
‒ Нам ничего не остается. Другого пути проникнуть наверх и хоть что-то узнать о наших друзьях сейчас больше нет. Я готов рисковать и вскарабкаюсь туда сам. Ты оставайся «на стреме» и страхуй снизу. Если меня кто-нибудь заметит, то действуй по обстоятельствам.
‒ Хорошо, согласен.
Я снял пиджак, на ботинках туже завязал шнурки и, обхватив руками и ногами трубу, стал подниматься вверх. Крепления под моим весом предательски скрипели, но выдерживали мою массу тела. Я поднимался не более десяти секунд, но очень устал. Наверху я ухватился за трубчатую конструкцию. Она служила зимой для задержки снега. Рывком перекинул сначала одну, затем вторую ногу. Я без труда достиг слухового окна и через него втиснулся на чердак. Внутри было темно, но от проникающего света через окно от уличных фонарей можно было увидеть предметы, которые меня окружали. Повсюду были разложены строительные материалы, лежали струганные доски, по которым можно было предположить, что хозяин клуба решил на чердаке обустроить мансардный этаж и нанял строителей. Без труда я нашел спуск вниз. Люк, который туда вел, не был закрыт. Очень тихо, не создавая шума, я спустился по металлической лестнице и, не задерживаясь в этом хозяйственном блоке, прошел в коридор с основными комнатами. На каждой двери были закреплены кармашки, в которые были вставлены бумажные таблички с именем владельца комнаты. Как на заводах и фабриках рабочие в своем бытовом помещении подписывают ящик, в котором переодеваются, точно так же была обозначена каждая комната. Не теряя времени, я пошел вперед по коридору и принялся читать имена владельцев. Примерно в середине коридора на дверях я прочитал надпись ‒ Мэри Летняя. Я узнал этот псевдоним ‒ это однозначно была комната Марии Летниковой. Двери были закрыты на ключ, но если мне что-то сильно было нужно, меня это редко останавливало. Что есть сил, с разбегу я ударил плечом в дверное полотно, и сразу же, с первой попытки, деревянный косяк проема от замочной проушины треснул. Я вошел внутрь. В комнате было очень темно, и, перебирая руками по стене, я стал нащупывать выключатель. Вдруг мне послышался какой-то шорох, и в тот же момент внутри комнаты загорелся свет. От такой неожиданности, возможно, от яркой вспышки лампочки, я на миг растерялся, но быстро взял себя в руки. Голос в приказном порядке, скороговоркой прохрипел: