У меня нет имени, меня никак не зовут. Старик называет меня «девочка» или «ты». Сам он тоже обходится без имени. И если оно у него есть, то я не знаю какое. Я никак к нему не обращаюсь. Я пыталась, когда была помладше и поглупее, но он только кричал на меня или начинал что-то бурчать под нос.
Нет, одно имя у меня все же есть: пряха.
Но старик никогда не зовет меня так.
Так называет меня мужчина, который иногда приплывает к нам на лодке.
Он некрасивый, совсем лысый, но добрый. Про себя я зову его Солнцем, ведь он у нас такой же редкий гость. Он ловко выпрыгивает из лодки, одним рывком вытаскивает ее из воды, и если я уже на берегу (а я всегда на берегу, когда он приплывает к нам, я чувствую за день его приближение), то встает на одно колено передо мной и говорит:
– Здравствуй, пряха.
Старик тоже приходит на берег, но мужчина ему не нравится. Старик молча забирает у него мешки с едой и одеждой. Все для меня. Потому что я пряха.
Кто так решил и почему, я не знаю.
Но старик и мужчина твердят мне это, сколько я себя помню.
Говорят, я буду прясть особые нитки.
Говорят, что я избранная.
Что мне на плечи ляжет «бремя ответственности».
Что я должна быть умной, наблюдательной, поменьше болтать и побольше слушать.
Именно так ведут себя пряхи, говорят они.
Иногда я смотрю на старика и с ужасом думаю, как мы жили, когда я была совсем маленькой и беспомощной? Как он меня кормил? Как мыл? Ему противно ко мне прикасаться, и его передергивает, когда мы случайно сталкиваемся в узких дверях домика. Наверное, он просто бросал меня тогда в море. Может быть, привязывал веревкой, чтобы меня не унесло волной, а потом вытаскивал и накрывал простыней. Я не могу представить, чтобы он баюкал меня, носил на руках или держал на коленях. Наверное, я никогда не плакала.
Я всегда просыпаюсь, когда солнце вываливается из своей люльки, полной холодных серых облаков. Из-за этих облаков я его не вижу, но понимаю, что день начался, потому что густая тьма становится прозрачной, как вода, воздух из черного превращается в серый, а тюлени шумно плюхаются с камней в воду.
Я встаю и первым делом прибираю постель, одеваюсь, расчесываю волосы тяжелым гребнем, сделанным из кости какого-то животного. У меня длинные волосы, почти до колен, и черные, как самая длинная ночь. Перед сном я заплетаю их в тугую косу, но они все равно расплетаются, спутываются, иногда все мое утро уходит на то, чтобы переплестись. Я мечтаю отрезать волосы, сделать совсем короткими, но у старика нет ножниц, а ножи такие тупые, что не справятся с моими волосами, я пробовала. У старика тоже коса, но короткая, чуть ниже плеч, и тоненькая, седая. Зато борода густая, до пояса. Он ее тоже иногда причесывает. Но на меня всегда ворчит, если я очень уж долго вожусь со своими волосами.