Уна. Семь прях. Книга 4 - страница 32

– Таких домов очень много во всех землях, – поняла я.

– Каких – таких?

– Которые верят этому стуку и открывают двери.

Элоис усмехнулась и сказала:

– Хотела бы я знать об этом раньше. Научила бы этому стуку одну непоседливую девочку.

Я не знала, кого Элоис имеет в виду, но и спрашивать не стала. Мало ли какие тайны хранит эта лодочница. Я видела, что и ее, и ее сына съедает какая-то тревога, они тосковали по кому-то, кто был с ними, а теперь далеко.

Однажды к Элоис пришла женщина с такими же белыми волосами, какие были у всех на Элише. Элоис не было дома, но я не испугалась. Тоска и тревога этой женщины делали ее совсем беззащитной и беспомощной. Она улыбнулась мне, присела рядом и спросила:

– Ты Уна, да? А я – Эрли.

Я подняла на нее глаза. Эрли! Так звали одну из дочек Лурды! Значит, эта женщина тоже с Элиши? Я спросила ее об этом, но Эрли покачала головой:

– Нет, я никогда не видела Семи островов, но мои родители родились и выросли там: мама на Лассе, а папа на Птичке. Судьба забросила их сначала в Рионелу, а потом – в Алекту. Ты была в Алекте? А в Контакоре или Борне?

Я покачала головой.

– А в Рионеле?

Нет, там я тоже не была.

Наш разговор получался трудным, будто ему приходилось перебираться через огромные валуны, завалившие тропинку.

– Рионела очень далеко отсюда, на краю земли.

Опять они про этот край!

– Нет, – сказала я сердито. – На краю земли – Веретено, мой остров, а за ним есть еще Ворота смерти, но туда никто не плавает, даже птицы не садятся на них отдохнуть. Оттуда приходит зима.

– Да! – беловолосая Эрли оживилась, будто услышала старую сказку, которую знала когда-то, но забыла. – Мама пела мне песню о Зимнем доме!

И она запела чистым, звонким голосом:

Я сидела, сжавшись в комочек, боясь пошевелиться и спугнуть песню. Почему-то я знала ее, будто бы помнила, будто бы сам ветер Веретена напевал мне ее вместо колыбельной. И я знала, о чем говорится в песне дальше.