От этой ли слабости или от отчаяния, он поддался на мамины уговоры и согласился «провести хотя бы недельку с папой».
Поездка ожидаемо превратилась в одно сплошное мучение. Отец был недоволен всем: жёсткой курицей, которой их накормили в поезде, невкусным кофе, шумными соседями в гостинице, очередями в кассы музеев, ценами, погодой и мироустройством в целом. Из-за этого Богдан не получил ни капли удовольствия и, вспоминая ту неделю, ещё долго натыкался памятью не на хорошие моменты, которые тоже случались, а на раздражённый голос и хмурое лицо отца. Но Нижний Новгород ему понравился, как и Казань, которая оказалась шумным, весёлым, молодым и очень столичным городом.
Мама после поездки Богдана похвалила:
– Папа сказал, что ты вёл себя практически идеально и что вы ни разу не поругались.
– А что толку-то? Можно подумать, от ругани что-то изменится. Или изменится он.
– Зря ты, – мама вздохнула, – папа, конечно, человек… э-э-э… непростой, но очень ответственный и надёжный.
– Да? – скептически хмыкнул Богдан. – И чего ж тогда ты с ним развелась, раз он такой надёжный?
Она снова вздохнула и стала рассказывать про какую-то тётку на работе, у которой телефонные мошенники выманили ползарплаты, про рецепт капкейков, который дала коллега, и ещё сказала, что завтра пойдёт выкупать путёвки в Турцию.
За оставшиеся до вылета дни Богдан несколько раз сходил по Василисиным адресам, однако так и не сумел её увидеть. Но вопреки этому вдруг успокоился. В конце концов, сентябрь уже близко, теперь они с Василисой в одном классе, так что слежка и беготня по коридорам на переменах ему больше не грозят. Богдан будет смотреть на Василису каждый день с самого утра. И не только смотреть, но и слушать. Они, конечно, познакомятся, будут разговаривать и, возможно, даже подружатся. А потом… Он раз за разом одёргивал фантазию, обрезал ей крылья, чтоб не забралась на совсем уж немыслимые высоты, но получалось плохо, и от возможного «потом» становилось то холодно, то жарко, то вообще как-то обморочно.
Из отпуска они с мамой вернулись за неделю до начала учебного года. Нужно было суетиться: покупать тетради и ручки, проводить ревизию одежды и обуви. Все выходные они ходили по магазинам. Устали, взмокли, потратили кучу денег и объелись мороженым. Во дворы, где жила Василиса, Богдан намеренно не ходил: уговорил себя, что не стоит торопиться. Но за трое суток до первого сентября поставил себе на мобильном три будильника сразу, и на пораньше. Он знает, откуда она пойдёт в школу. И проводит её от дверей до дверей – как раньше, неслышно и незримо.