Ему с удивленьем весь причет внимал.
И мудрый игумен пришельца спросил,
Какое он имя меж братий носил?
–Антонием назван в монашестве я,
При мне был игуменом отец Илия.
И все изумились, по книгам глядят,
Нашли имена их лет триста назад.
– Антоний в день Пасхи безвестно пропал,
Так писано в книге, игумен сказал.
И тайну проник, и крестом осенил,
–Дивен Бог в чудесах, – так монах повторил
И вдруг перед всеми вид свой изменил:
В нем виден был старец, взор юный угас,
Пред ним триста лет миновало, как час.
Он пал и молился, два дня протекли,
Почил он, и с честью его погребли.
Наши дни
за час до этого
– Милая, ты готова идти под венец? – Рик с радостью смотрел на свою шикарную жену, предвкушая череду праздничных событий. Молодой, перспективный, уверенный в себе, Рик сегодня создает социально-духовную ячейку общества нашей свободной страны. Сегодня он не принимает голосов против, все, кто хочет сказать нет венчанию, пусть умолкнут навсегда, сегодня все только для нас, пусть весь мир подождет.
– Я что-то плохо себя чувствую, милый, – бледная Эмма показалась из другой спальни, – давай отменим все, милый, перенесем на другой день?
– Эмма, зайка, но ведь все уже готово, нас ждут у алтаря.
– Зачем я вообще согласилась на венчание? Почему нельзя было просто расписаться, как все обычные граждане нашей планеты Земля? К чему эти торжественные церемонии?
Эмма подошла к дверному проему и стала придерживаться рукой об стену. Рик поторопился ответить:
– Эмма, любимая, но это все во имя взаимной любви. Все для тебя.
– Рик, уже в любовь давно никто не верит. Фиктивный брак , папики, брачные договоры… Теперь любовь – это пустые слова, которые подразумевают прибыль и только.
– Зачем ты так говоришь, – в голосе Рика повышался тембр, еще чуть-чуть, и он превратит весь этот разговор в семейный скандал,– ты хочешь сказать, что если бы я выпрыгнул из окна для того, чтобы доказать тебе своим героическим поступком, как это делают некоторые, ты бы прожила со мной счастливую жизнь, милая?
Послышалось грохотание упавшего на пол пластмассового подноса, звон разбивающейся посуды, вскрик прислуги, нанятой на время венчания. Эмма хотела продолжить диалог, но уже не могла говорить. С каждой секундой ее тело опускалось к полу все ниже и ниже. Рик подбежал, среагировав, как подобает истинному джентльмену, любящему свою будущую супругу, и прокричал приложившей ладошки на щеки прислуге: