– Так мило. – На душе стало тепло от их любви, но грудь тут же сковало болью: они уже мертвы.
– Прапрабабушка Этель любила делать фотографии и дарить их родственникам и друзьям. – Эрик бережно уложил фотографию обратно в альбом.
– Они отмечали еще годовщины? – с надеждой спросила я.
Эрик ухмыльнулся по-доброму.
– Да, и десятую, и двадцатую. Дедушка умер за полгода до шестидесятой годовщины, а бабушка не дожила до нее несколько месяцев. Они умерли в один год. И шестидесятую годовщину провели тоже вместе.
Но только уже на том свете.
Меня легко довести до слез, тем более такой романтичной и печальной историей любви. Я, как мне кажется, незаметно потерла глаза, но Эрик все равно заметил.
– Прости, не нужно было начинать с грустной истории. Хотя мне она не кажется такой. Они нашли свою любовь, прожили долгую и счастливую жизнь. Умерли в один год и недолго были в разлуке. О таком можно только мечтать.
– Я согласна с тобой. Я плачу из сентиментальности. Это так романтично…
Эрик сжал мое плечо на несколько секунд и отпустил.
Мы посмотрели целый альбом, посвященный молодости Этель и Маркуса. И я только еще сильнее убедилась, как сильно они любили друг друга.
Эрик встал чтобы убрать этот альбом и взять дргугой.
Охваченная романтичным настроением, в окружении старых фотографий, мне в голову приходили смущающие мысли.
Я представила, что через много лет после того, как мы с Эриком прожили бы долгую счастливую жизнь и обзавелись своими альбомами с воспоминаниями, наш праправнук показывал бы своей невесте наши с Эриком фотографии. И так же, как Эрик, рассказывал бы ей о дедушке с бабушкой, которые самозабвенно любили друг друга и умерли в один день.
Эрик вернулся с новым альбом в кожаном переплете, и я залилась краской от своих мыслей.
the end of the flashback
– Ты чего? Все нормально? – Голос Джона вырывает меня из воспоминаний.
Мне кажется, что я все еще ощущаю тепло Эрика, сидящего рядом. Чувствую вкус сладкого чая на языке, слышу запах вишневого пирога. Но все это быстро проходит, будто сносит ветром.
– Да. Я просто задумалась, – отрешенно отвечаю я.
Надо же было Джону привести меня именно сюда.
– Точно? Не хочешь сесть? Здесь есть диван.
Диван, на котором мы с Эриком смотрели старые фотографии. Сидеть сейчас на нем с Джоном кажется мне кощунством.