Дорогая Кейтлин, прошу тебя, выпей таблетки – это успокоительное. И поешь, пожалуйста.
Э.
Записка от Эрика.
Губы сами расплываются в улыбке. По телу расходится тепло, унося боль. Я провожу пальцем по буквам. Подношу бумагу к носу и вдыхаю. Она пахнет Эриком. Приятное чувство убаюкивает меня, я наклоняюсь в сторону, и ложусь на пол. Глаза закрыты. Поджимаю ноги к груди, записку сжимаю в руке.
Осознание прорывается через пелену.
Успокоительные таблетки?
Эрик просит, чтобы я поела.
Но как он узнал, что я не ем? Наверное, Чарли или другой рабочий доложил ему, что я не притрагиваюсь к еде. Эрик волнуется обо мне? Улыбка снова трогает губы. Он даже прислал мне успокоительное.
Аппетита нет, есть не хочется, но желудок ноет. Я бы не ела, но если просит Эрик… я не могу отказать в его последней просьбе. Я и так пропустила нашу последнюю встречу.
Я встаю на колени, что для меня большая победа. Тело кажется таким тяжелым, таблетки и еда лежат на прикроватном столике, я протягиваю руки. Цветные капсулы в стакане, и рядом – стакан воды. Я выпиваю больше половины, потом по одной беру таблетки в капсулах, открываю и высыпаю в оставшуюся воду. В глазах темнеет, у меня остаются силы только потрясти стакан, чтобы размешать белый порошок и выпить залпом горький остаток воды. Стакан выпадает из рук, снова накатывает сильный приступ тошноты. Я прикладываю неимоверные усилия, чтобы удержать успокоительное в желудке. Снова возвращаюсь на пол, нахожу на ощупь записку и сжимаю ее. Интересно, когда подействуют таблетки? Вспоминаю, что мне нужно поесть. Но сил не остается. Сон укрывает меня и поглощает все мои мысли. Но одна успевает промелькнуть: Прости, Эрик.
Я просыпаюсь с пустой головой. Тошнота прошла, голода, как ни странно, не чувствую, хотя ела в последний раз давно. Вспоминаю, что перед тем как заснуть, выпила таблетки. Они-то мне и помогли. Тру лицо руками. Иду в ванную. Умываюсь и чищу зубы на автомате. Когда последняя капля зубной пасты стирается с моих губ, грудь сжимают тиски боли. Вспоминаю о маме с братом. От мысли о них ноги подкашиваются. Хватаюсь руками за раковину, чтобы не упасть. Сжимаю руки и зубы. Мне нельзя думать о них. Просто нельзя. Слишком больно. Больнее, чем думать о смерти. Что они сейчас делают? Сколько плачут? От мысли, что я доставляю им такую боль мне становится плохо.