Хотя я как юный журналист сама вечно на «молодежь» эту ссылалась. Вопросы идиотские задавала, умным людям, как было модно и требовалось. В интервью. Про «молодежь» как отдельную категорию. Ну, сказать-то можно вообще все. Особенно если слово ничего и не обозначает.
Я сама лично была, б*дь, «молодежью». И одновременно живым человеком, который всю условность этого дела понимал, как никто. Не было у молодых никакой своей жизни. Да и вообще никакой жизни. Как и у поголовно всей страны. А если и были ниши, то они никак с возрастом не коррелировали. Просто кому-то везло. Мне, к примеру. И сразу.
А принимать все эти официальные определения как нечто такое – безусловное – было скудоумием. А делать с этого деньги и строить карьеру было и вообще образцовым цинизмом. У нас таких деятелей и без того было – целое здание. ЦК ВЛКСМ. Профессионально таких, «молодых».
Которым было уже строго за 30. Причем, в те славные времена, когда особо молодым после 25 лет никто и не считался. К этому возрасту следовало завершить. С претензиями своими.
Ну, эти хотя бы политикой занимались. Грязным делом. Их действительно иначе оценивали, с собой никто не ровнял. И даже и не сравнивал. Как каких-нибудь по определению инопланетян.
Они все как один были – при галстуках и в серых костюмах, буквально что военная форма. Джинсы запрещены. Они на этих "бывших" до сих пор так и не сидят.
Единственный, кто туда, да и в здания на Старой площади мог вообще безнаказанно в джинсах войти, была я. В качестве – да, курьера.
Личного курьера главного редактора. Газеты «Комсомольская правда». Геннадия Николаевича Селезнева. Ясен пень, что меня при таком раскладе с пакетом пускали просто и вообще везде. Поскоку газета была партийная и вершила дела государственного значения.
Ну и мне бы никакой профессор не посмел бы у себя дома на кухне кофе наливать. Это, конечно, раз. Я бы бесконечно удивилась. Но я и работала при этом смену минмум 12 часов без перерыва, а так вообще зависит от того, когда газета выйдет. Поскольку первые номера, сигнал, я же и должна была отнести, кому полагается.
Это могло быть и в 5 утра, хотя такое, конечно, редко. Официально номер нужно было подписать к 11 ночи, чтобы типографии успели к утру напечатать тираж.
Но с другой стороны, я была без папы и мамы и жила на те 70 рублей, которые мне в зарплату платили. А это вам не обусловленные шахназаровские унижения. Это – совсем впритык. Если ты хочешь сходить в кино, то нужно тогда не пообедать. А супчику тебе никто вообще-то нигде даром не нальет. Хотя бы тарелку. Так что с этими страданиями про бедных и простых – идите лесом!