– Думал на Тимку. Давно напрашивался.
Уф, ой. Только не Клачевский, ну. В отделении достал своим чрезмерным вниманием.
– Петр Арсеньевич, – простонала я.
– Не скули, Пушкина! Тимка – отличный парень. Надежный, непьющий, по возрасту подходит. Одногодка. Спину всегда прикроет.
– Причиндалы свои гулящие пусть прикроет, – буркнула я. – А то на прошлом корпоративе от Людочки с бухгалтерии не отлипал. Как раскрылся весь, так и не закрылся больше.
– Чего ты прошлое поминаешь, Пушкина?! Погулял мальчик, перестанет! Молодые все дурачки.
– Ему тридцать один. Пора умнеть.
– Тебе тоже. В твоих мозгах я иногда сомневаюсь.
Закатив глаза, я громко фыркнула.
– До свидания, Петр Арсеньевич. Позже поговорим, доложу обстановку.
– Бывай, Пушкина. И это… – Бульдог замялся и неуклюже пробормотал: – Аккуратнее там. Я перед твоим папой в большом долгу.
Закусив губ, я скупо попрощалась и прикрыла глаза. Упоминание отца чиркнуло невидимым когтем по сердцу. Больно, неприятно, горько – эмоции смешались в привычный коктейль. Тоска заныла в груди, но я справилась и сдержалась. Не расплакалась, хотя очень хотела.
К дрянным кошкам все. Найду доказательства. И Пахомова-младшего приструню. Или переманю, чтобы рассказал о темных делишках отца.
Только не успели мысли сформироваться в голове, как дверь в единственную спальню неожиданно распахнулась. А на пороге стоял не кто иной, как Вадим. Собственной персоной. С довольной рожей и очаровательными ямочками на щеках.
Слава богу, одетый.
– Нянечка, – он прищурился и скрестил на груди руки, – а с кем ты болтала сейчас?
Ой, ой, ой.
Я быстро спрятала телефон под подушку, затем крепче сжала полотенце и поднялась.
Все время, пока я двигалась, Вадим Пахомов не отрывал от меня внимательного взгляда. Изучающего. Как будто просчитывал дальнейшие реакции. Уголки его губ дрогнули в подобие улыбки, а фигура заполонила проход. Потому уйти мне было некуда.
Интересно, если я опробую на нем что-нибудь из приемов самозащиты, он догадается? Нет, вряд ли. Откуда бы у бестолкового мажора возникла мысль, что его няня (или кто я там для него) не так проста.
– С другом, – я изобразила радушие будущей Мэри Поппинс. – В чем дело, Вадичка? Тебя надо проводить в туалет? Одному страшно?
Зеленые луга потемнели, Пахомов недобро прищурился и склонил голову.