– Месье Буфалье, – послышался голос из дальнего угла зала, – вы нас уже не только заинтриговали, но и запугали. Неужели всё так серьёзно?
– Мистер Дженкинс, уверяю вас, что в вашей жизни ничего более серьёзного не было и не будет.
Американский физик Роберт Дженкинс был одним из немногих близких к Буфалье учёных, работающих в ЦЕРНе. Поэтому одна только продемонстрированная Дженкинсом неосведомлённость о сути предстоящего обсуждения ещё более насторожила собравшихся.
Выждав ровно минуту, Буфалье оглядел зал. Никто даже не собирался уходить. Шушуканья затихали. Установилась напряжённая тишина.
– Господа, я рад, что никто из вас не покинул этот зал и тем самым мы все здесь присутствующие выразили готовность разделить труд и ответственность в решении возникшей проблемы. Для начала попрошу всех выключить аппаратуру, имеющую средства связи, и сложить её в стоящие у ваших кресел корзины. На лежащих в корзинах листах бумаги надо написать ваши фамилии и номера телефонов или адреса в Интернете, по которым мы сообщим вашим близким информацию о вашем новом положении. На этом же листке можно оставить текст сообщения, которое вы хотели бы передать вашим близким. Предупреждаю, этот текст обязательно подвергнется цензуре. Через четыре минуты я продолжу.
Буфалье отошёл от трибуны и присел около стоявшего рядом стола, с которого взял стакан и бутылку минеральной воды.
Собравшиеся в зале снова засуетились. Из сумок и карманов различные ультрасовременные изделия информационных[ технологий стали перекладываться в пластмассовые корзины. Кто-то просил одолжить авторучку, комментируя это тем, что уже несколько лет пользуется только клавишами, «мышками» или сенсорами.
Экспериментальные исследования на адронном коллайдере по предложенной Холодовым теме, которые начались сегодня утром, на предварительных обсуждениях ни у кого не вызвали замечаний по безопасности. Даже Дженкинс, который в частном разговоре с Холодовым сказал, что такую мелочь возможно и не стоило тащить на коллайдер, голосовал «за». В конце того разговора он бросил странную фразу, которая тогда несколько удивила Холодова, а сейчас выглядела ужасающе пророческой. Уже сообщив, что очень спешит на встречу с «одной невообразимо сексуальной сотрудницей архива ЦЕРНА» он улыбнулся и сказал: «Впрочем, наш мир, как плохой хрусталь, такой хрупкий, что даже мелочь может разбить его вдребезги.»