Эйра положила руку ему на плечо, и он закружил их в медленном танце, словно для них это было лишь праздником в бальной зале его дворца, а не смертным приговором для девушки, которую он держал в своих руках. Ее поджатые губы вдруг побелели от напряжения.
– Что-то хочешь сказать? – подколол Морозко, всей душой желая дать ей повод сорваться и разозлить его. Каждый разъяренный взгляд, каждое произнесенное ругательство – все это лишь приближало ее к неминуемой смерти.
«Неправда». Ни черта оно ее не приближало, потому что ему необходимо было узнать, какую роль она играла в происходящем. Если она была жива во время прорыва перевертышей, значит, ему нельзя было убивать ее. Пока что.
Она потрясла головой в ответ, отказываясь спорить и разговаривать с ним.
Если бы он пришел в деревню и выбрал кого- то другого, все бы пошло совсем иначе. Кровь бы уже лилась с алтаря, покрывала его пальцы, капала с ледяного клинка, но нет. Эйра была девушкой из видения, той, что так его озадачила, так что он не собирался приносить ее в жертву той же ночью. Знал бы он заранее – подготовил бы другой план, выиграл бы для себя побольше времени, но теперь это стало внезапным и досадным препятствием на его пути, с которым надо было разобраться прежде, чем лишать ее искры жизни. А вот потом будет повод для настоящего праздника, для водопада жертвенной крови, и вот тогда печать вновь утолит свою неуемную жажду.
Морозко провел рукой по ее спине, остановившись у самого изгиба пониже. С усмешкой он наблюдал, как она споткнулась и вспыхнула, на этот раз уже не от ярости, а лишь от его малейшего прикосновения.
Со смешком он закружил ее в танце, не дав ей даже прийти в себя. Если хочет, то пусть молчит. Вместо этого он стал придирчиво изучать ее нежные черты. Даже закрыв глаза, он мог бы представить себе ее высокие скулы, острый нос и пухлые губы. С самого утра из его головы не выходило видение. Ее рука, протянутая к нему, перевертыши, извивающиеся на земле. Но одной детали он раньше не замечал – в ее взгляде не было ни капли злобы. Сейчас, в его руках, она только ее и излучала, но в видении на ее лице читалось… беспокойство? Может быть, она смотрела не на него, а на кого-то за его спиной, неведомого лишь ему.
Первое время его видения всегда казались непонятными, но в одном он был наверняка уверен: она была той самой. Тут перепутать было невозможно. Но где же тогда ее проклятая магия?