Парень поднял на меня поражённый взгляд. Его и без того большие карие глаза сейчас кажутся совсем огромными.
– Я удивлён, что вы это поняли… Когда я её делал, то вкладывал мысль именно о лаве.
– Подождите… Вы сами сделали эту кружку?!
– Ну да. – Арсений кивнул. – Я – керамист, на самом деле. А в кофейне по вечерам только подрабатываю.
– Поразительно… Так вот, почему движения ваших рук выглядят такими точными и чёткими… У вас талант. Я могла где-то ещё видеть вашу посуду?
– Вряд ли… Мои работы не имеют особой популярности. Собственно, поэтому я и здесь…
– Очень странно… Выходит, в этой кофейне вам позволено подавать кофе в собственной посуде?
– Нет. Я сделал для вас исключение. Вы попросили что-то на мой выбор, и эта чашка показалась мне уместной для этого сорта кофе.
– Уместной для кофе?.. – не могу скрыть своего удивления.
– Да… – Арсений смущённо улыбается и опускает взгляд. – Боюсь показаться странным… Но мне кажется, что напиток – это что-то вроде души, а посуда – тело для неё. И они должны соответствовать друг другу. Я выбрал для вас кофе, произведённый на острове Ява. А он славен большим количеством вулканов. Поэтому мне показалось, что моя лавовая чашка очень хорошо подойдёт этому сорту. И мне вдвойне приятно, что вы уловили мою первоначальную задумку.
Красивое лицо парня почти что светилось. Он осматривал чашку в своих руках и, казалось, чуть дышал от сдерживаемой радости, что распирала его изнутри. Я невольно умилилась, глядя на него. Арсений выглядел, как маленький ребёнок, чей первый рисунок похвалила учительница рисования. Мои собственные проблемы медленно таяли под натиском его лучезарности и отходили на задний план. Захотелось усилить этот эффект, поговорив с Арсением о чём-нибудь ещё.
– Знаете… – вспомнила я кое-что. – Мне как-то довелось побывать на выставке японского искусства. И там я видела пиалы для чая, выполненные в технике, очень похожей на вашу. Там тоже были золотистые линии на чашах. Правда более прямые, резкие… Эта техника как-то называется на «К»… Но я не могу вспомнить это слово.
Парень поднял на меня внимательный взгляд.
– Должно быть, вы имеете в виду «кинцуги»?
– Точно! Именно это слово. Кинцуги…
– На самом деле, это техника не окрашивания, а реставрации посуды.
– Неужели?..
– Да. – кивнул Арсений. – Очень красивая технология, когда разбитые кусочки керамики склеивают при помощи специального лака, смешанного с золотой или серебряной пылью. Потому и линии показались вам более прямыми и чёткими. Дело в том, что это были осколки. Я пробовал работать в этой технике. Мне безумно нравится её философский подтекст…