Барри знала, что во время Второй мировой войны в Люблине, оккупированном немцами, действительно жила графиня Янина Суходольская. Послевоенные исследования по Майданеку подтверждали, что она, как сотрудница Главного опекунского совета, лично осуществляла регулярные доставки продовольствия заключенным и, как член подпольной Армии Крайовой, участвовала в поддержке лагерного Сопротивления, обеспечивая циркуляцию корреспонденции. Многие бывшие заключенные Майданека помнили графиню, храбрую и добрую «женщину с грустной улыбкой», которая привозила им пищу, новости с фронта, украшенные рождественские елки, пасхальные яйца и облатки для причастия. Заключенным запомнилось, что она никогда не отступала, если эсэсовцы выкрикивали ругательства и угрозы ей в лицо; они поражались тому, как ей удавалось добиваться послаблений для них от нацистских властей, и приписывали эти успехи ее знанию немецкого менталитета. Бывшие узники испытывали к ней признательность не только за доставку еды, но также за надежду, которую она им дарила. Однако ни в одном из исследований и воспоминаний не говорилось, что графиня использовала псевдоним или тем более была еврейкой.
Хорошо представляя себе, каким адом на земле являлся Майданек, Барри читала рукопись с нарастающим изумлением – и скептицизмом. В Люблине находился штаб самой массовой акции по уничтожению евреев, «Операции Рейнхард». В рамках операции как минимум 63 тысячи евреев были казнены в газовых камерах Майданека или в расстрельных рвах[1]. Тысячи поляков также попали в заключение и были убиты. И при этом в мемуарах рассказывалось о том, как миниатюрная женщина-еврейка вела переговоры с нацистской верхушкой в Люблине, часто встречалась с эсэсовским начальством в Майданеке, общалась с охраной лагеря и регулярно бывала на его территории. Она оказывала постоянное и регулярное давление на немецкие власти с целью добиться для своей организации разрешения на еще более широкий и разнообразный спектр помощи узникам Майданека. Судя по ее воспоминаниям, она никогда не принимала «нет» в качестве окончательного ответа, а «да» считала за повод просить больше. Что еще более невероятно, она использовала гуманитарную помощь как прикрытие для передачи участникам лагерного Сопротивления корреспонденции, оружия и средств для побега. Помимо своей деятельности в Майданеке, она также спасала поляков, схваченных для отправки на принудительные работы в Германию, и детей, отнятых у семей. Гестапо угрожало ей, вело за ней слежку и посылало шпионов; она неоднократно чудом избегала ареста, пыток и смерти.