– Ты знаешь латынь? – спросил его военный трибун.
Взгляд, полный ненависти, был единственным ответом ему. Марк пожал плечами.
– Лискус! – крикнул он, и к пленному подошел переводчик. Он был из эдуи, клана в Центральной Галлии, давнего союзника Рима. В шлеме легионера, с коротко остриженными волосами, он почти не отличался от прочих солдат. На него пленный посмотрел еще мрачнее, чем на Скавра.
– Спроси, что он делал в лесу. Зачем он следил за нами?
Лискус повторил вопрос на мелодичном кельтском наречии. Пленный поколебался, затем коротко ответил:
– Я охотился на кабанов.
– В одиночку? Таких дураков не бывает, – усмехнулся Гай Филипп, разглядывая копье пленного. – Где же крестовина? Без нее кабан достанет тебя и распорет клыками твой живот.
Марк повернулся к Лискусу.
– А теперь пусть он скажет правду. Мы вытянем из него признание так или иначе. На его выбор: или добровольно, или под пытками.
Марк сомневался в том, что сможет применить пытки, но ведь кельт не мог этого знать. Не успел Лискус закончить фразы, как пленный внезапно вывернулся из рук разведчиков, выхватил короткий кинжал, спрятанный в одежде у левого плеча, и, прежде чем ошеломленные римляне успели остановить его, вонзил кинжал себе в грудь по самую рукоятку. Падая, он крикнул на чистейшей латыни:
– Убирайтесь к воронам!
Зная, что уже поздно, Скавр все же послал за врачом, но кельт умер раньше, чем тот прибежал.
Врач, словоохотливый грек по имени Горгидас, мельком глянул на кинжал в груди кельта и бросил:
– Ты слишком многого от меня требуешь. Впрочем, если угодно, я могу закрыть его глаза.
– Неважно. Я и вправду позвал тебя слишком поздно. – Трибун повернулся к Юнию Блезусу. – Твои ребята сослужили хорошую службу, отыскав шпиона, но почему они так плохо обыскали его? Почему не связали? Галлы что-то затевают, и как мы узнаем теперь, что именно? Удвой патрули и выстави их подальше. Чем больше сигналов мы получим от них в случае нападения, тем лучше.
Блезус отсалютовал и поспешил уйти, мысленно благодаря судьбу за то, что отделался выговором.
– Полная готовность, трибун? – спросил Гай Филипп.
– Да. – Марк скосил глаза к заходящему солнцу. – Я очень надеюсь, что мы найдем открытую полосу до наступления темноты. За деревянными укреплениями и насыпью я буду чувствовать себя куда увереннее.