– Значит, после того, как… как погибла и эта колония, вы перебрались сюда? – сорвавшись на хрип, спросил Паттерсон.
Унгер устало пожал плечами:
– Да уж, наверное. Только не помню, как. Одно помню: оболочка купола лопнула, воздух хлынул в пространство, унося с собой тепло, гравитация отрубилась, повсюду вокруг идут на посадку корабли гуселапых и воронья, люди рядом со мной гибнут один за другим. Приложило меня взрывной волной… а дальше все как отрезало. Открываю глаза и вижу: лежу я здесь, посреди тротуара. Люди какие-то подошли, помогли встать, а потом один из ваших докторов на пару с ходячей жестянкой доставил меня сюда.
– Так-так… так-так…
Испустив долгий прерывистый вздох, Паттерсон принялся безо всякого смысла перебирать истрепанные, сплошь в пятнах пота документы.
– Ну что ж, теперь я понимаю, в чем причина ошибки.
– Разве бумаги не все налицо? Не хватает чего-то?
– Нет, все ваши документы здесь, у меня. Вас ведь доставили к нам с капсулой на запястье.
– Естественно! – хмыкнул Унгер, гордо выпятив цыплячью грудь. – С шестнадцати лет приучен: хоть ранен, хоть мертв, а капсулу имей при себе. Чтобы в канцелярии порядок был.
– Да, с документами все в порядке, – глухо подтвердил Паттерсон. – Можете возвращаться в палату. Или в парк. Куда пожелаете.
Повинуясь взмаху его руки, больничный робот препроводил дряхлого старика к двери и вывел в коридор.
Едва створка двери скользнула на место, Эвелин Каттер длинно, монотонно выругалась, растоптала окурок каблуком туфельки и порывисто зашагала из угла в угол.
– Господи милосердный, во что же мы влипли?
Паттерсон, взволнованный ничуть не меньше, придвинул к себе аппарат дальней видеосвязи и набрал номер выхода на внешнюю линию.
– Дайте мне штаб вооруженных сил, срочно, – велел он старшему диспетчеру.
– То есть Луну, сэр?
– Верно, верно, штаб вооруженных сил, главную лунную базу, – подтвердил Паттерсон.
На настенном календаре за спиной Эвелин Картер, нервно, не находя себе места шагавшей из угла в угол, значилось:
Если Дэвид Унгер родился в 2154-м, сейчас он – мальчишка пятнадцати лет. А родился он действительно в 2154-м: так сказано в потрепанных, пожелтевших от времени, запятнанных потом документах, разложенных на столе. В удостоверении личности, пережившем еще не начавшуюся войну.