Константин Куликов.
Костя.
Увидев его имя в газете, Алексей ощутил всю реальность навалившегося на него кошмара. Слава богу, фотографии мальчика в газете не было. Лео очень ревностно охранял свою частную жизнь: Анаис была излюбленным объектом внимания прессы, но об их семейной жизни знали лишь близкие и друзья. Алексей восхищался Лео и следовал его примеру сам. Более того, Лео для него был как раз той самой семьей, и поэтому терять его было особенно тяжело.
– Алексей?
Он резко вскинул голову. В течение нескольких мгновений он не мог вспомнить ее имя.
– Тара, – наконец отозвался он.
Даже если она и заметила паузу, на ее прекрасном лице это не отразилось. Это лицо приносило ей по несколько миллионов долларов в год за съемку в рекламе, куда она ушла, потерпев неудачу на актерском поприще.
– Все тебя ждут, милый, – ласково проговорила она, забирая газету из его рук.
Алексей ни разу в жизни не ударял женщину и не собирался этого делать сейчас, но все его тело напряглось от злости.
Тара с вызовом подняла подбородок. Она была храброй женщиной – и именно это влекло его к ней.
– Хватит читать эту чушь, – резко сказала она. – Тебе пора собраться с силами, выйти к людям и забыть о своих проблемах.
Все, что она говорила, он и сам знал, но что-то в его мозгу будто заклинило. Он не плакал о Лео и Анаис, как не плакал и о своих умерших родителях, но теперь им овладело странное чувство, с которым он не мог справиться. И причиной этому было имя ребенка, напечатанное в газете.
Костя.
Костя, оставшийся сиротой.
А для Тары всего лишь «проблема».
– Ничего, подождут еще, – холодно ответил он. – И вообще, во что ты тут вырядилась? Это семейная встреча, а не вечеринка.
Тара хмыкнула:
– Семейная?! Я тебя умоляю! Эти люди никакая тебе не семья. – Она коснулась его бока рукой с ярким маникюром. – И вообще, ты привязан к семье не больше, чем бродячий кот, – добавила она, спускаясь рукой к ширинке его брюк. – Большой, наглый, дикий кот. Очень большой. – Ее рука легла на его член. – Не желаешь ли поразвлечься, дорогой?
В нем по привычке проснулось желание, но секс не входил в его планы еще с раннего утра понедельника, когда Карло, его помощник, сообщил ему печальную новость. Он помнил, как зажглась лампа, как Карло тихим голосом рассказал ему все, как было. Потом он лежал один на широкой постели, а вокруг него – пустота. Тара была рядом, уснувшая тяжелым сном под действием снотворных. Не женщина, а всего лишь тело. А он был один.