– Значит, я должна пожалеть их? Тех, кто не пожалел меня?
– Я этого не говорила. Ты вольна мстить так, как тебе хочется. Просто это ничего не даст. От твоей руки падут и непричастные, и тогда уже они будут мстить тебе.
– Если всё так как ты говоришь, то как же мстить?
– Не знаю. Но даже если погибнут все виноватые, то их место займут такие же люди.
– А мысль, что могут прийти лучше не допускается?
– Отчего же? Допускается. Но не в это время и не в этом месте. Люди жестоки не потому что им нравится быть жестокими, хотя и такие тоже имеют место быть. Они просто не задумываются о своей жестокости. Сама эта эпоха жестока, а люди вполне ей соответствуют. А от жестокости власть имеющих во все времена страдали в первую очередь простые люди. Вот к примеру сейчас бушует война. Знаешь, что будет, когда война докатится до твоего дома? Огонь и железо, кровь и боль. Может тебе удастся спрятаться и тебя не тронут. Но мимо они не пройдут в любом случае.
– А чтобы избежать этого, нужно не быть простым человеком.
– Это может коснуться каждого, но в общем ты права. Однако в это время и в этом месте простолюдин по крови ничего не сможет изменить в своей судьбе, будь он хоть втрое умнее или сильнее
– А есть время или место, где это не так?
– Такое место есть. Там будут ценить тебя по твоим делам и характеру, а не по длине родословной.
Иногда, что-то делая в огороде, или у реки, Акико чувствовала на себе невидимый, но очень пристальный взгляд из тьмы. Причем она откуда-то знала, откуда на неё смотрят, но увидеть смотрящего не получалось.
Однако странность была не в этом, а в том, что у девочки было стойкое ощущение, что она знает невидимого наблюдателя. И это была не Хаииро. Потому что это ощущение взгляда на себе преследовало её ещё со времён беззаботных прогулок по лесу вместе с подругой, когда она ещё ничего толком не понимала и не очень то и задумывалась над этим.
Впрочем у неё и сейчас особо не было времени думать. Бабушка Таке стала очень мало есть, несмотря на то, что еды хватало. Она всё больше сидела на лавочке у дома и смотрела на траурные столбы дыма от горящих деревень днём, и на приближающееся зарево пожаров ночью.
Как завороженная она смотрела в горизонт и не каждый раз отзывалась если с ней заговорить.
С каждым днем она все больше уходила в себя. Бабушка тяжело переживала потерю сына, и, хоть внучка всячески пыталась ее развлечь всё было тщетно.