Быстро миновав малолюдную в этот поздний час привокзальную площадь, Левенцов уже через несколько минут был в своей «пещерке». О жилом её назначении напоминала лишь кровать. Остальное помещение занимали кульман, развешанные на проволоках у потолка чертежи, электросхемы, массивный самодельный стол с токарным станком и слесарными тисками, стеллажи вдоль стен с механическими и электрическими приборами, словно в производственной какой-то мастерской. Окинув это техническое убранство весёлыми глазами, Левенцов поздоровался с ним вслух:
– Привет!
После тёплого душа он пошёл на кухню, где поздоровался с содержимым холодильника: то был приличный кусок варёной колбасы. Вячеслав съел колбасу, обильно сдабривая её острым томатным соусом, потом вернулся в комнату и повалился спать.
В десятом часу утра Левенцов поднялся, сделал гимнастику, принял холодный душ и пошёл на кухню здороваться с содержимым холодильника. Содержимое скучно ответило на приветствие лишь скрючившимся от пожилого возраста кусочком сыра. Зато в кухонном шкафу обнаружился приличный запас чая. Завтрак получился необременительный для желудка и поощрительный для интеллекта.
– Ну-с, что имеем? – жизнерадостно произнёс Левенцов, вернувшись в комнату. – За десять лет не очень, прямо скажем, упорного труда двенадцать образцов, ни один из которых не отвечает требованиям. Пусть так. Но нам тридцать пять лет всего, до выноса вперёд ногами успеем что-нибудь. Тем более, государственные мужи уверяют, будто перестройка обеспечит зелёную улицу изобретательству. Мы, конечно, без комплексов и государственным мужам не верим, тем более их жёнам, а всё-таки приступим к изобретению тринадцатого образца.
И достав толстую рабочую тетрадь и кипу листов с выписками, он углубился в интеллектуальную работу.
В шестом часу вечера, несмотря на увлечённость делом, ему захотелось есть. Он обследовал карманы. Было семь рублей. «Неплохо, – подумал он, – особенно если учесть, что до получки всего два дня».
Путь к ближнему продовольственному магазину пролегал мимо вино-водочного. Это был единственный в городе вино-водочный, продолжавший работать и по воскресеньям, несмотря на яростную антиалкогольную кампанию. После того, как первый государственный муж объявил, что в результате сделанной им перестройки трезвость стала нормой жизни, очередь у магазина перестала кончаться даже ночью. Левенцов замедлил шаг. Потом не заметил даже, как протиснулся к стоявшему в очереди близко к двери знакомому лицу. Знакомое лицо, поняв с полувзгляда, кивком пригласило вклиниться в очередь впереди себя. Через полчаса Левенцов располагал двумя бутылками девятнадцатиградусного «Хереса». И ещё больше рубля оставалось на закуску. В продовольственном магазине очередь отсутствовала только в двух отделах: хлебном и рыбном. В хлебном он взял батон белого за двадцать пять копеек, в рыбном – банку ивасей за семьдесят.