2)
Алкоголь смазал воспоминания, но ощущения запомнились очень ярко и накатывали внезапно. Вперемешку с невероятным чувством стыда и вины перед братом, я испытывал сильнейшее влечение и некую зацикленность на Юлии, что всё вместе переросло в сложные эмоциональные переживания. Я не попадался ей на глаза, старался смыться, если она могла появиться, проходило время и вроде немного поотпустило. Всё это случилось у нас перед самым Новым годом. Праздники слились в поток грустных мигающих огонёчков. Я много бухал, таскался по дискотекам, курил травку с приезжими фраерками, вроде отходил, но тряхнет волосами девица рядом, напахнет шампунем, как у Юльки и штаны начинают малеть, духами ее шлейфанет или запахом её терраски. Я понял, что я обоняшка, человек- нос прямо какой-то, так остро память с запахами связана и от этого идёт сильнейшее возбуждение. Приходилось так часто сбрасывать напряжение, не припомню такого даже в подростковое время. Извелся весь, почти не ел, жил, как в странном тумане нереальности. И, в какой-то момент дошло до такого! Казалось уж дальше некуда, но случилось, что нарочно не придумаешь. Я с утра пил пиво, где-то днём курнул и к вечеру оказался в кочегарке и пил там со знакомым мужиком-алкашом и уснул прямо за столом. Вдруг знакомый голос у уха шекотнул: – Сашка! – и меня прошило током сквозь всё тело и сосредоточилось тянущей сладостью в районе ширинки. Помещение было почти во мраке, только слабый свет луны проникал в грязное окно и отблески пламени маячили сквозь три дверцы кочегарных печей. – А где Михалыч? – спросил я. – Какой? – Кочегар. – Зачем он?